Горький осадок остался у Рогова по пробуждению. Он связывал его все с тем же приступом депрессии. И он благодарен Марте за то, что она, улавливая уже, быть может, его настроение, все еще не спешит обрушится на него ураганом вопросов и выяснений, и все также регулярно продолжает приходить к нему каждую неделю, каждый вечер в четверг вот уже столько лет.
Только сейчас скоро половина восьмого, а её, на удивление, все нет и нет. Обычно в семь вечера как штык на пороге. Хоть часы сверяй. А в этот раз, может, задержалась где? Хотя могла и позвонить, предупредить. Бывало ведь однажды: у них на работе случился аврал, оставались всем отделом. И все равно приехала. Позже, но приехала: четверг дело святое.
Рогов места себе не находил. Хуже всего, когда надежды твои и ожидания не сбываются. Но вот звонок в дверь и тут же лихорадочная негромкая дробь кулаком. Рогов удивился. Кто это может быть? Вряд ли Марта. Она бы никогда не позволила себе так стучать. Это ниже её достоинства.
Рогов пошел открывать. Открыл и едва не оказался сметенным бурной волной настойчивости. В секунду девушка, которой он отворил, заскочила в его квартиру и тут же щелкнула замком. Она была взбудоражена, взлохмачена и, как ему показалось, сильно напугана.
— Как я вам благодарна, как благодарна! — затараторила она.
— Простите, — недоуменно уставился на нее Рогов. — Кто вы такая? Что вам нужно?
Ее поведение несколько возмутило и озадачило его.
— Умоляю вас: не спрашивайте, не спрашивайте… Я все равно вам сейчас ничего не смогу объяснить. — Девушка задыхалась и говорила отрывисто, то и дело проглатывая окончания. — За мною гонятся, меня хотят убить! Спасите меня! Пожалуйста…
— Ничего не понимаю: кто за вами гонится? Где? Вы разыгрываете меня?
— Нет-нет, умоляю вас!
Девушка одной рукой вцепилась в дверную ручку, а другую крепко сжала в крохотный костлявый кулачок. В глазах ее одновременно отражались испуг, отчаяние и мольба.
Вдруг она замерла, притихла, прижалась спиной к двери и приложила указательный палец к стиснутым губам: «Тс-с!». Лицо ее при этом перекосилось гримасой страха. Девушка стала внимательно прислушиваться к шумам за дверью. Невольно стал прислушиваться и Рогов. С лестницы, как показалось ему, донеслись приглушенные голоса, особенно низкие в узком замкнутом пространстве. О чем они говорили, разобрать было трудно, но громко шаркали, топтались на месте, кто-то из них несколько раз кашлянул. Потом один, вероятно, побежал наверх по ступеням, затем — обратно. Затем — опять голоса, опять топтание, потом всё смолкло, и в квартире Рогова наступила такая тишина, что слышным стал даже слабый ход его настенных часов в гостиной.
Тут вдруг отчетливо резко раздался глухой бой старинных соседских часов. Девушка и Рогов от неожиданности разом вздрогнули, девушка еще сильнее вжалась в дверь.
— Не волнуйтесь, — попытался как мог успокоить ее Рогов, — это всего лишь часы.
Но девушка снова дернулась теперь от нарушившего тишину голоса Рогова, затем произнесла:
— Тихо, тихо, это они! Умоляю вас: тихо!
Но Рогов уже пришел в себя:
— Послушайте, дорогуша, вся эта сцена мне кажется нелепой: какие-то бандиты, какая-то погоня… Мы ведь не в Гарлеме, слава богу. Что вы из меня болвана делаете? Дайте, я открою и посмотрю, кто там!
После его слов девушка побледнела.
— Умоляю вас: тише! Они могут услышать. Они услышат!
— Кто услышит? Что вы несете? Отойдите, дайте, я взгляну!
Рогов цепко схватил ее за плечи и попытался оттеснить от двери, но девушка ухватилась за его рукава и стала еще пуще умолять:
— Прошу вас, не делайте этого, не надо!
Она была, казалось, перепугана насмерть, но Рогов оставался непреклонен:
— Что за несносная девчонка, говорю вам: отойдите, что вы прямо прилепились к двери? Даю слово, они ничего не заметят.
Рогов выключил в прихожей свет и как мог тише приотворил дверь. Девушка вдавилась в угол за дверью и замерла перепуганной мышью.
В узкую, едва раскрытую щель нельзя было рассмотреть ничего, однако внизу, на первом этаже, как показалось Рогову, кто-то присутствовал. Шарканье и приглушенные звуки доносились оттуда. Рогов прикрыл дверь и осторожно, чтобы ничего не лязгнуло, провернул ручку замка.