И ещё доместик схол думает, что у Льва нет твёрдой руки. Он ничего не взял от своего отца. Василий был решительный и ничем не гнушался на пути к власти. Он не остановился даже перед убийством императора Михаила. При Василии возросла мощь Византийской империи. У него был острый ум и талант дипломата.
Сегодня у империи главный враг — болгары. Там в долине фема стратига Иоанна, зятя доместика схола. Роман Дука помогает ему. У Иоанна больше воинов, чем у других стратигов, его турмы подвижны и сдерживают дружины болгар.
Доместику схолу от дочери известно: Иоанн мечтает получить одну из константинопольских тагм, но у каждой из них есть магистр, а Роман Дука не вправе никого из них сместить — это воля базилевса.
Прошлым летом катапан Херсонеса предупредил доместика схола и друнгария флота, будто киевский князь Олег намерился пойти войной на империю, но Роман Дука в это не поверил и оказался прав. Разве Великая Скифь, как называли славян византийцы, посмеет воевать с империей?
Мелкими шажками, чуть приволакивая ногу — в молодости упал с коня, — доместик схол отошёл от окна и направился в просторный мраморный зал, украшенный золотой лепниной, картинами и коврами. Усевшись в глубокое кресло, он принялся ждать прихода зятя. Стратиг Иоанн прибыл в Константинополь неожиданно, и это несказанно удивило доместика схола. Что мог означать его приезд?
Патрикий не заставил себя ждать, он явился точно в назначенное время, подошёл к креслу и, опустившись на колено, поцеловал дряхлую руку тестя.
— Встань и садись, Иоанн. Что заставило тебя оставить фему? Разве ты забыл, что в твоих руках судьба Византии? Подлые болгары уже подступали к Адрианополю. Не потому ли я усилил твои турмы?
— Нет, севаст[127], я это помню, а то, с чем я явился в Константинополь, не оставит тебя равнодушным.
— Ты вызвал во мне любопытство, но прежде скажи, как здоровье моей дочери, твоей жены?
— Анна здорова и скучает по родителям.
— Женщина, у которой есть дети, должна помнить: родители живут для детей, но дети не живут для родителей, ибо у них есть свои дети. Теперь расскажи, что привело тебя в царственный град? — Доместик схол подался вперёд, приготовившись слушать.
— Севаст, на той неделе побывал у меня человек кмета Хинко и поведал, что к Симеону приезжали послы киевского князя.
— Ты, стратиг Иоанн, привёз известие, которое касается не меня, а логофета дрома, зловредного евнуха Леонида, — удивился доместик схол.
— Нет, севаст, те послы вели необычные разговоры. Речь шла о помощи болгар Великой Скифи, когда она пойдёт на империю.
Роман Дука насупил брови:
— Это действительно необычное сообщение. Но можно ли верить кмету?
— Да. Хинко служит Симеону, но душой он с нами. У нас одна вера, и человек кмета клялся на кресте в правдивости своих слов.
Доместик схол помолчал, думая о чём-то, потом спросил:
— У тебя, стратиг, самая большая фема, скажи, где сегодня твои турмы и когорты[128]?
— Они, севаст, прикрывают дороги, которые ведут в долину через перевалы.
— Но русы не пойдут через горы, их конные дружины двинутся вдоль берега моря, и твоя фема должна закрыть им дорогу. И для того ты оставишь на перевалах лишь отряды прикрытия, а всеми силами отразишь русов, которые пойдут вдоль моря. Ко всему, патрикий Иоанн, кмет Хинко — хозяин гор, не так ли? А он, с твоих слов, друг империи.
— Я так и поступлю, севаст. Но не выделишь ли ты для моей фемы ещё тысячу стратиотов?
Дука поморщился:
— У тебя и так самая большая фема.
— Но она прикрывает царственный град!
— Хорошо, я пришлю тебе ещё одну турму, но это произойдёт, если скифы вступят в Болгарию.
Патрикий снова припал к руке доместика схола:
— Когда русы появятся в долине, я встречу их, и они получат должный отпор.
— Нет, стратиг, скифы не должны вступить в долину. А то, о чём ты поведал мне, должен знать и драгман флота[129], магистр Антоний. Его корабли встретят флот скифов в море.
Доместик схол вскочил, пробежался по залу, потом снова упал в кресло:
— Если слова кмета Хинко подтвердятся, армия и флот империи нанесут Великой Скифи решительный удар.
Логофет дрома, лысый и безбородый евнух Леонид, ведал всей внешней политикой империи. В последний год он был обеспокоен поведением князя Олега. Сначала тот взял Киев, потом подчинил себе других князей, но вот стали просачиваться слухи, что Олег готовит большой флот. Что замыслил киевский князь?
128