Вот, громко переговариваясь, прошли совсем рядом хазарские караульщики. Остановились вблизи, посмеялись. Урхо затаился. Но хазары отправились дальше. К утру становище оживилось, а когда поднялось солнце, Урхо увидел, как часть арсиев направилась вверх по течению.
Урхо подумал — хазары двинулись к переправе, но не спешил возвращаться: он должен узнать, куда пойдут остальные. Но в становище больше никакого передвижения не замечалось. Однако Урхо был терпелив. Он пролежал до вечера, и только когда смерклось, всё становище пришло в движение. Хазары свернули юрту Аюба, оседлали коней и сотня за сотней двинулись в низовья Днепра.
Теперь Урхо всё стало ясно. Дождавшись, когда ушла последняя сотня, он заторопился в Киев.
Ночь была на исходе. Густые облака закрывали луну и звёзды. Над Днепром плыл предутренний молочный туман. С высоты седла Аюб следил, как переправляются арсии. Туман поглощал хазар. Темник не стал дожидаться, когда ему отыщут ладью, тронул коня. У реки спешился, скинул одежды. Приторочив их поверх седла, неспешно вошёл в воду. Пусть арсии видят: он такой же воин, как и они.
Аюб знал: тысячник Нияс уже переправился и теперь ждёт Олега. Аюб доволен: всё идёт, как он задумал. Сегодня его арсии ворвутся в главный город русов, и кровь прольётся на его улицах. Кровь, как хмельное вино, пьянит Аюба. Душа радуется, предчувствуя скорую победу.
Река всё глубже и глубже, и вот Аюб уже плывёт, держась за конскую гриву. Но вскоре темник почувствовал — конь достал дно — и пошёл вброд. Дно каменистое, идти неудобно, конь то и дело спотыкается. На берегу он встряхнулся, пофыркивая. Арсии выходят из воды, сбиваются в толпу. Но это ненадолго. Сейчас они разберутся по десяткам и сотням в тысячи. Тысячники отыщут Аюба, и хазары на рысях двинутся к Киеву, а тем временем Нияс уже оттянет на себя киевские дружины.
Темник напряжён, как всегда перед сражением. Это напряжение напоминает туго натянутую тетиву лука.
Рассветало, и туман начал рассасываться. Неожиданные тревожные крики насторожили Аюба. К нему подскакал Марзет, крутнул коня. Указывая вперёд, выкрикнул:
— Там русы!
Аюб огрел Марзета плетью:
— Ты визжишь, как подлый шакал! Или у тебя нет арсиев? Прочь!
Марзет рванул коня, а темник привстал в стременах, всмотрелся в даль. Там стеной темнело войско киевлян.
— Русы! Русы! — кричали хазары, перестраиваясь к бою.
Аюб понял: Олег перехитрил его. Он послал на Нияса малую часть своих дружин, а основными силами обрушится на него.
Мысли Аюба работали лихорадочно. Как спасти арсиев, как избежать позора? Отойти? Но уже поздно. Выход один — бросить на русов всех. Арсии уже в сёдлах, и они готовы к сражению. Ударить, пока русы стоят, разорвать эту стену! Но дружины Олега опередили хазар. Раздался топот множества копыт, и русы пошли вперёд. Их стена вот-вот навалится на хазар.
Взвизгнул Аюб, кинулся в схватку. Зазвенели мечи и сабли, ржали, дыбились кони, кричали раненые. Конь под темником встал свечой, и только это спасло Аюба. Меч гридня скользнул по броне, а сабля темника достала русича.
Бой оказался коротким. Хазары не выдержали натиска дружин, повернули к Днепру. Их секли, кололи, били шестопёрами, и только меньшей части удалось достичь противоположного берега.
Оглянулся Аюб, и слёзы застлали глаза. Где его арсии, где те, с кем ещё вчера был непобедим? Никогда не плакал Аюб, даже когда покидал родной очаг. Марзет и Оса торопили, русы преследовали их. Тысячники гнали коня темника, не замечая, что он склонился к луке седла и совсем безучастен...
Хазары уходили от погони поспешно. К полудню они далеко оторвались от дружин Олега. Не давая коням роздыха, арсии скакали к реке Суле. Они рассчитывали передохнуть за Сулой и уйти к Итилю, где и дождаться Нияса.
Не знали Аюб и его тысячники, что воевода Никифор встретил Нияса в двадцати вёрстах от Киева и, разгромив его, гнал, не давая переправиться, и мало кто из арсиев Нияса спасся.
За Сулой хазары передохнули, и Аюб пришёл в себя. Остатки арсиев темник повёл к Итилю...
Отбили хазар, прогнали их с левобережья, и в Киев явились послы от северян и суличей, вятичей и радимичей с просьбой взять их под защиту. Олег принимал их на Горе, на Красном крыльце, за накрытыми столами, поил мёдом и вином, угощал широко, а когда закончился пир, спросил у послов: