— Куда же он повёл викингов? — спросил Ратибор.
— Не иначе как к Аскольду и Диру в Киев, — ответил Олег.
— Почему таясь? — снова спросил Ратибор.
Вукол раскатисто засмеялся:
— Ты славянин, а Гард викинг, и у викинга меч не покрывается ржавчиной. Но разве могли викинги обнажить мечи против викингов?
Ратибор с шумом отодвинул скамью, поднялся:
— Ты, ярл, считаешь, что мой меч заржавел?
— Не надо ссоры! — примирительно сказал Олег и повысил голос: — Гард поступил так, как ему подсказал разум. Довольно о нём. А мечи вам, русы и викинги, ещё не раз обнажить доведётся, но только не друг против друга, а на врага общего.
Неожиданная смерть Рюрика и власть, какую обрёл Олег, были настолько неожиданными для него, что подчас он чувствовал растерянность. Особенно это проявлялось в отношениях с дружиной. И как ни странно, не с русичами, а с викингами, его соплеменниками. Олег чувствовал поддержку славян, князя Юрия, воеводы Ратибора и всех дружинников. Вот и ныне за трапезой Ратибор справедливо ответил задиравшемуся Вуколу. У ярла мысли волчьи — Олег догадывается. Если бы знал Вукол, что Гард в Киев поплывёт, небось и сам отправился бы с ним.
С уходом Гарда в Новгороде осталось не больше сотни викингов, зато в дружине Олега более трёх сотен русичей, и они в воинской хватке норманнам не уступают. Олегу это придаёт уверенность. Рюрик не с набегом пришёл на Русь, а в надежде объединить всех славян в государство. Рюрика и Гостомысл, и новгородцы поняли, понимают необходимость единения князь Юрий, воевода Ратибор и бояре большой дружины. Без сильной власти ни торг вести, ни ремесла развивать. А надобно ли это викингам? Их добыча манит, как звала она раньше и Рюрика, и его, Олега, да и других норманнов. Но вот явился Рюрик на землю славян, и ушли в прошлое набеги на далёкие побережья.
Прежде Рюрик говорил: «Море — дорога варягов. Наши драккары бороздят воды, и нам не страшны бури». Но здесь, в Новгороде, он сказал слова, которые Олег хорошо запомнил: «Отныне мы осядем в этой обильной Гардарике, а по Днепру быть государству славян, ибо нет на земле места, где всё есть, но нет единства. Нас, викингов, мало, но с нами заодно встанут и русичи».
Прав оказался Рюрик: хоть и не быстро, но нашёл он опору у славян.
Не сразу привык Олег к Новгороду. Ему часто виделась Упландия, суровый край, земля морских викингов — детей фиордов.
Когда над Волховом дули холодные ветры и со свистом врывались в Новый город, Олегу было особенно тоскливо. Мысленно он переносился в каменный домик на берегу Варяжского моря, видел очаг, зажжённый руками матери, медную посудину над огнём — в ней булькало варево, а за стеной бесновалась непогода...
В такую пору женщины выходили на высокий берег, всматривались в море. А оно поднимало высокую волну, с грохотом плескалось о камни. Женщины ждали своих мужчин, воинов, рыбаков — они должны воротиться с добычей. И каждая надеялась: коль море проглотит какой-нибудь драккар, пусть только не тот, на котором плывёт её муж или брат. О том молилась и мать Олега, но судьбе было угодно, чтобы отец не вернулся из набега, когда сыну исполнилось десять лет.
В памяти Олега отец остался бесстрашным воином. Он плавал на драккаре, которым командовал Рюрик. Рюрик пообещал Олегу взять его с собой в плавание и побывать там, на берегах Фландрии[30], где погиб отец...
Рюрик сдержал слово. В тринадцать лет Олег уже ходил с ним в набеги на прибрежные поселения франков. Викинги были беспощадны. Они разоряли и жгли городки, нагоняя ужас на приморских жителей, и те молились своим богам, просили: «Избавь нас, боже, от ярости норманнов!»
Однажды, когда драккар пристал к берегу, Рюрик сказал Олегу: «Смотри, воин, здесь был бой, в котором Вотан взял твоего отца. На этом месте мы справили по нему хорошую тризну и кровью врагов щедро полили землю...»
Как и все викинги, Олег был жесток и не знал жалости, но однажды на острове англов, шагая по горящему городку, где на улицах лежали убитые, он увидел молодую женщину. Она жалась к стене, и лицо её молило о пощаде. Олег не стал убивать женщину, он поманил её, и она поплелась за ним, как собака. Олег привёз Лауру в Упландию, и она жила в его доме, но детей у неё так и не было. Олег винил в том Лауру, и, когда Рюрик повёл викингов на Русь, она осталась в Упландии.
30