Ушац был преемник Васи, директор специализированного комбината холодильного оборудования. Он не хотел брать Васю на комбинат после Парижа, Вася добился через народный контроль.
— Чего робеть-то? — сказал Андрей Федорович. — Тебе деньги нужны. Две девки-невесты. Я на одного Илью работаю и загнался… Вон сейчас четыреста рублей отвалил. Он-то мне потрафил, скоро год, как живет при деде в Уваровске. Столицу бросил!
— Да, моим девкам только подавай, — безрадостно подтвердил Вася.
Замолчав, глядели на Леню. Он спал сидя, свесив кудрявую голову с зеркальцем лысинки. Он почуял тишину, очнулся и спросил:
— Какой первый инстинкт?
— Инстинкт голода, — сказал Вася.
— Продолжение рода, — сказал Андрей Федорович.
— Воли, — ответил Леня. — Воли, свободы… Бабулька, моя теща-сердечница, двадцать лет не выходит из квартиры… нынче ночью вызывали «скорую помощь»… А ведь свободна, как бог.
Отодвинувшись, Саша глядел. В глазах Васи уныние и растерянность. Годы смяли Андрея Федоровича: плечи согнуты, голова висит. Леня тоже далеко не убежит, на нем развалина-теща, бестолковая плаксивая жена, слабенькая дочь. Пока я молод — вперед, только вперед, думал Саша. У мамы сохнет рука, но ведь мама справляется.
Вернулась ночная мысль: прошлое не имеет значения, только будущее. Для успеха, думал он, для успеха нужно: напор, труд и зияющая пустота позади.
На другой день вечером Саша, сжегши немало бензина, нашел деревянный дом, куда они втащили с Васей моторы-тихоходы. Из телефона-автомата позвонил Грише, предложил себя на роль разменщика; верну наши моторы, если они еще здесь, добавил Саша, вспомнив комнатки — посылочные ящики. Гриша попросил его забыть о моторах и повесил трубку. В досаде Саша закусил губу. Опять налетел!
С хозяином кабинета, седым бровастым человеком, тогда, в пятьдесят четвертом, румяным парнем, Гриша жил в заводском общежитии. Тогда румяный парень требовал называть себя по имени-отчеству. Ныне отчество его все знали: он был заместителем министра.
— Съезд у тебя был вчера, — сказал хозяин кабинета.
На квартальные съезды, или на совет директоров, съезжались начальники депо из Закавказья, с Украины, с Урала.
— Только ни обсуждения не было, ни предложений. Живо свернул, в одно утро закончили. На прежних съездах стыдил деповчан, к совести взывал… Дескать, негодное делаете, ведь шлете локомотивы в оздоровительный ремонт, а какой ремонт тут, когда аппаратуру снимаете, подменяете безбожно, а ставите бросовое?.. Должны такое присылать, чтобы работало, вертелось… а шлют ошметки. Мало-мальски годное снимают, ставят на другие свои машины. И ведь правы, с запчастями плохо, откуда взять? У нас опять же своя правда: нам планируют только ремонт, а не восстановление… Материалы, фонд зарплаты, все планируется как ремонт. Поставил начальника бюро описи — давай картину безобразий, читай акты приемки, называй машину, какое депо прислало.
— Списочек депо у тебя в кармане. Для меня составлен, — сказал хозяин кабинета. — Не доставай, Григорий Иванович. Не нарушай свой кровоток и мою поджелудочную не волнуй. Сегодня замминистра вроде домового. Все о нем знают и никто не видал.
— Вот список. Не могу я больше брать машины этих дорог. В Главном управлении по ремонту и запчастям был, как ты знаешь.
— Куда им, управлению, слать локомотивы на ремонт? — сказал заместитель министра. — И не прибедняйся, не бесплатно делаешь. Дополнительные заказы за счет дороги.
— На что нам их деньги. У нас не хватает рабочих рук, запчастей нет, станки перегружены. А делаем за себя и за того парня из Грузии. Или с Украины.
Хозяин подразнил Гришу:
— Роблю, шишляюсь. Скоблюсь помаленьку. Нароблюсь, так четыре доски найдут. Небось обо мне заревете. — Замминистра сменил тон: — Ты еще в дверях был, я знал про список. А ты знал, что я знаю об Уваровске. Вроде как у тебя выбор появился?
— Ничего такого не знаю.
— Знают пять человек, включая тебя, что ты один из двух главных кандидатур на Уваровск. Локомотивный завод. СЭВ строит на кооперативных началах. Махина. Суперэкспрессы.
— Мировой класс, — подтянул Гриша. — Передовая технология. Роботы закуплены в Японии. А тут в халате, с переноской на боку. И все-то с бою, как на фронте. Монтаж красильной камеры приобретает масштаб Курской битвы. Деповчан со съезда вчера повел по своим кладовкам. Они-то думают: у меня набито и зашито. Глядели на меня, как родительские дети на подкидыша. А ведь ежедневно выпускаем электровоз и две электросекции, как никто в стране.
— Замучало попа моленье, — сказал хозяин кабинета. — А службу не бросишь. Сам знаешь, и в Уваровске не слаще будет. Строить будем мы, МПС, и Минтяжмаш, под ключ нам завод не сдадут.