— Сняли его, Тихомирова. Кстати, завертелось там после нашей публикации о докторе Гукове. Преемнице Тихомирова вчера послал вопросы… Еще одного заочного участника введем, Григория Ивановича Зотова… Вероятно, в будущем ему принимать уваровский «Суперэкспресс».
— Так ведь материалы-то прокисли? Год прошел.
— В мае я объехал московских участников, обновил выступления… даму и Миннефтепрома, видно, выброшу, переиначивает сказанное прошлым летом… отпирается от своих слов.
— Большуху-то?.. Давай! Итак, ставим «круглый стол» на двенадцатый номер. Эх, в Кострому мы с тобой скатаем, сколько можно собираться!.. — Главный привстал, через стол дотянулся сомкнутыми пальцами до плеча Юрия Ивановича и резко согнул ладонь. Толчок запястьем качнул Юрия Ивановича. И в Костроме было в ходу это движение на переломе сороковых и пятидесятых, как игры в перышки и пуговицы. Главный надел очки, прихватил торчащий из папки угол листа, резко выдернул.
— Вот график поездок наших бригад на агитпоезде, — сказал он. — Ты свое не отработал. Что мне другие-то отделы скажут? Ты возглавляешь ведущий отдел журнала. Словом, поезжай во вторник. В агитпоезд уже сообщили о вашей бригаде.
— Во вторник не выйдет, — твердо сказал Юрий Иванович. — У меня в среду личное дело.
— Семья?
— Нет. Да и людей так сразу не найдешь. Авось уговорю Лапатухина. На месте возьму Илью Гукова.
Главный поморщился:
— Середняк твой Лапатухин.
— Да и то придется уговаривать, пообещаю ему в конце лета голубую командировку, что ли… Ведь ничего не заработает, только что два шестьдесят в день.
— Завел старую песню… — главный беззаботно хохотнул.
В дверь заглянула секретарша, попросила взять трубку. Взяв трубку к уху, главный подмигнул уходящему Юрию Ивановичу.
Саша, вызванный Ушацем, доложился секретарше. Она улыбнулась, пустив изо рта золотой лучик:
— С вас шампанское. Впервые на моей памяти Михаил Ефимович берет сотрудника на сдачу объекта. Будет банкет.
Ушац встретил его словами:
— Рад. Знаю от сына — вы приняли приглашение их команды. Что ж, «Веста» свое отходила. Спускайтесь к машине.
За стеклянными пластинами дверей Саша увидел Юрия Ивановича, Эрнста и Андрея Федоровича с женой. Она, вцепившись Саше в рукав, злым шепотом обвиняла Юрия Ивановича: «Вы, вы подучили!» И к Саше: «Вмешайтесь, мой-то, трахнутый мешком!.. Вызвал Ушаца на дуэль».
Теперь Саша увидел у Андрея Федоровича два ружья в чехлах.
Под козырек, дохнув жаром, влетела и замерла черная «Волга», распахнулась ее дверца, и в тот же миг из стеклянной глубины корпуса появился Ушац. Одна из его штучек, вроде подачи под корзину в баскетболе.
Татьяна Павловна, ослабев, отвалилась от Саши, исчезла.
Андрей Федорович загородил путь Ушацу:
— Мы готовы.
— А? — Ушац озабоченно глянул. — Вы по какому вопросу? — Увидел ружья. — А, вспомнил.
— Мой секундант Юрий Иванович Панов. Доктор Гудков. Вы назначили на двенадцать.
— Прошу извинить, у меня тесный день. Всего не отменишь. Может быть, на следующей неделе?
Андрей Федорович расстегнул чехол, выдернул ружье.
— Дорогой товарищ, опять вы за свое? — дружески, огорченно упрекнул Ушац.
— Вам, Ушац, смешно?
— Не обращайте внимания, у меня немеет лицевой мускул. Прошу в машину. Доктор не уместится, к сожалению. Раненому придется истекать кровью.
— Доктор на своей машине.
Ушац велел шоферу ехать в Истру. Пояснил Андрею Федоровичу и Юрию Ивановичу:
— В три там сдаем объект.
Ехали по Волоколамскому шоссе. Ушац курил, Андрей Федорович твердо глядел ему в курчавый седой затылок.
— Сворачивайте, — потребовал через час Андрей Федорович.
Его будто не слышали. Внезапно он метнулся на плечи шоферу. Юрий Иванович и Саша с обеих сторон тащили его. Он вцепился в баранку, не оторвать! Машину бросило с шоссе, затрясло.
Ветки хлестали по стеклам.
Машина с шумом провалилась, Сашу тянуло вниз и вперед головой. Подбросило — и ни держись он за Андрея Федоровича — опрокинуло бы, ударило!
Шофер, оказавшийся с головой под нападающим, вывалился из-под него и одновременно из машины.
— Псих, что ли! — закричал он.
Андрей Федорович сполз на шоферское сиденье.
— К чему дуэль? Ушац не выбирал условий — они его выбирали. Тянет до инфаркта, — сказал Юрий Иванович.
— Был, — сказал сердито Ушац. — Четыре года назад. Бреюсь перед сном, чтобы покойника брить не пришлось.
— От него терпят слабые, — с ненавистью выговорил, скорее прокричал Андрей Федорович.