―Ага. Ты меня потом жестко в зад отымел. Я не была готова.
― Ну-у, это не наказание.
Самодовольство в голосе плещет через край, Юнис хочется пихнуть его локтем, чтобы этот неустойчивый посыпался на пол мешком с костями, но лишь невозмутимо, с грацией фокусника, выуживает из внутреннего кармана его формы ключ-карту и вставляет её в замок до щелчка.
— Сам попробуй, могу устроить.
― Ты меня за кого держишь, женщина?!
— Кому-то нравится.
― И кому же?!
Только что открытая дверь захлопывается прямо перед её носом, Эрик загораживает ей ход, как выросшая посреди дороги скала, в голосе сквозят оттенки ревности ― его бесит одна лишь мысль, что у неё есть прошлое, с ним никак не связанное. Изменить его он не в силах, но сейчас она его и только, как именное оружие, как знаки отличия, чётко, по уставу.
Юнис лишь глаза закатывает.
—Это не из личного опыта. Тори как-то разболталась.
— Вот шлюха узкоглазая!
― Ну, хватит!
Пьяная перепалка завершается на пороге лидерской/её квартиры, Юнис зло смотрит на него, остужает одним колким, ледяным взглядом. Глаза у нее каре-зеленые, как болото топкие, а губы сжаты в тонкую линию, хочется провести по ним пальцем, раздвинуть, протолкнуть ощутить на коже её жаркую влажность. Эрик никогда не принуждал её, не собирается и сейчас, лишь удерживает её за руку от горячечного рывка по коридору прочь.
— Останься. Надоело без тебя.
Юнис с досадой понимает, что не может двинуться с места, словно этот его взгляд, серьёзный, с чуть сведенными бровями пригвоздил её намертво к кусочку пространства перед его дверьми. Он никогда не говорил вслух о том, что происходит между ними, лишь сегодня и тогда, очень давно. «Если ты будешь со мной, у тебя будет всё, что ты пожелаешь». Словно сделку заключал. У неё тогда слова застряли в глотке, лишь брови взметнулись вверх от такой самоуверенной наглости, но устоять не вышло, и Юнис не помнит почему. Потому что ценность имеют отнюдь не слова, или потому что он не принимает отказов или от того, что сказать ему «нет» невозможно. Её всё так же сводит с ума его дикая внутренняя сила, почти осязаемая, бешеная энергия, сбивающая с ног, Юнис мешкает на пороге, и Эрик этим пользуется, сминает в руках её тело, жмёт к дверному полотну. Ничего не делает, просто смотрит пристально в глаза, ждёт, когда она сама откроет рот, когда сама потянется. Расшифровывает полузнаки, отклики тела читает, чтобы следом ворваться грубо, развязно вонзиться в её губы, как изголодавшийся, пока в лёгких не закончится воздух.
— Ладно. Я в душ.
Она легко его отталкивает и проскальзывает тенью в едва приоткрытую створку, Эрик с тихим щелчком закрывает за ними дверь, словно решётку плена, из которого он её не выпустит ещё очень долго.
Юнис выходит из душа, замотавшись в полотенце, тёплая, с рассыпавшимися по плечам волосами, потемневшими от воды. Эрик спит хмельным сном на диване, не раздевшись — провалился в сон, едва коснувшись головой горизонтальной поверхности. Ей в порыве вдруг всколыхнувшейся нежности хочется стащить с него тяжёлые, пропахшие барным смогом вещи и накрыть одеялом, но она останавливает себя вовремя, словно трезвеет.
― Ещё чего! ― шепчет себе под нос, вспоминает с нежданно возвратившейся злостью о причинах их долгой размолвки, в очередной раз осматривая не успевшие зажить синюшные следы на коже. Она уходит из квартиры, наспех одевшись, ступая так тихо, как только умеет. Юнис знает, что уже сдалась, но ещё пара дней в качестве воспитательного процесса лишними не будут.
Спустя месяц во время очередного рейда среди безликих, с оттенками пыли теней Отречения она видит знакомую, сутулую фигуру. Женщина лишь улыбнулась ей, исчезая за серыми спинами софракционеров, и Юнис убеждается, что обещание, сделать для неё всё, что она пожелает, данное восемь лет назад, всё ещё свято соблюдается.
========== 3 ==========
Комментарий к 3
Мои котики)
Не знаю, чей арт, иначе сослалась бы с удовольствием https://pp.vk.me/c636123/v636123678/167a2/K_86lAj3-6o.jpg
https://pp.vk.me/c621825/v621825002/2ffd2/UmSXFtHr2cw.jpg
Эрик не умеет проигрывать, но умеет стратегически отступать.
Хватать её за руки и давить своей убедительностью бессмысленно, уже проходили, а бегать за ней нет никакого желания, да и статус не позволяет за бабами волочиться, когда их вон, целая очередь. Проще отпустить её на все четыре и позволить остыть. Позволить ей проораться и быть посланным нахуй, а потом долго самому себе удивляться, что в очередной раз спускает ей всё с рук. Свято убеждать себя, что игра идет по его правилам, а не по её, и что он сознательно позволяет ей всё, что той взбредёт в блондинистую башку, а иначе кому, как не ей?
С его приходом к власти правила стали жестче. «Бесстрашные не сдаются» обернулось жизненным кредо и ежеутренней молитвой для каждого новичка, мечтающего элементарно выжить здесь. Излишне жестоким Эрик себя не считает ― реальность слишком сурова, чтобы гладить беспомощных щенков по шёрстке, с этим и без него отлично справляется Фор.
Ему не нужно ничьего одобрения, обрасти стальной бронёй он успел с детства. Не друзья – сослуживцы, не приятели – собутыльники, не женщины, а трофеи, но только не она. Проверять пределы его выдержки, царапать острыми когтями самолюбие, испытывать его на прочность без угрозы незамедлительного отмщения позволено лишь ей. И лишь наедине. Она чётко следует уставу и соблюдает субординацию, идеальный солдат фракции, несмотря на то, что в этот театр уже давно никто не верит.
Эрик внутренне согласен, что перегнул палку, без особо веской причины отчитав её перед всем взводом на чем свет стоит, просто чтобы не думал никто, что она тут такая особенная. Особенная, черт возьми, гадко себе самому в этом признаваться. Тренируется одна на полупустой после отбоя площадке, тянется, выгибает дугой стройную сильную спину, ноги, плечи разминает, смотрит мимо, нос воротит, обиженная, а он притащился чёрт знает зачем, стоит, любуется, и челюсти сводит, как у наркомана без дозы.
У неё волосы замотаны на макушке в плотный узел, на шее выбит кинжал, и перекрестье его попадает ровно на косточку седьмого позвонка, такую манящую на тонкой шее. Лидер ступает бесшумно, крадущимся из засады хищником на мягких лапах, не сводя глаз с глубокого прогиба её поясницы и обтянутой слишком узкими штанами задницы, упругой до твердости, маленькой, как раз в две ладони.
― На ринг. — Его сильный, глубокий голос разносится эхом, отталкивается от серых стен, возвращаясь бумерангом ей куда-то в район солнечного сплетения, до щекотки под рёбрами.
― Ты это мне? ― Юнис поворачивается на его голос нарочито медленно, продолжает разминать шею, силится скрыть мелкую дрожь в ладонях. Ей не хватает воздуха, когда он рядом, а пространство Ямы, огромное и вширь, и ввысь, становится слишком тесным для них двоих. Юнис втайне рада частым командировкам за пределами Стены, иначе он просто выпил бы её досуха.
― А здесь есть кто-то ещё? ― Лидер спокойно, лениво перекатывает на языке слоги, скидывает форменную куртку, сцепляет руки в замок перед собой и ждёт, не замечая смущённые лица новичков, рассыпанных по углам тренировочной площадки в надежде улучшить показатели. Они лишь пыль под ногами. Они ему не соперники — избиением младенцев Эрику заниматься не интересно.
― Я буду бить вполсилы, — в ответ на её удивлённо вскинутую бровь он закатывает глаза и делает великое одолжение, — ладно, в четверть. Ты же хочешь набить мне рожу? Давай, не проеби шанс.
Юнис чувствует, что смотрит на него слишком долго. Зависает. Не может оторвать глаз, будто парализованная. Чернильные квадраты на бычьей шее — чешуя дракона из довоенных сказок для маленьких девочек. Принцев у неё было вдоволь, но она предпочла остаться с самым злобным драконом из всех возможных. Юнис помнит смутно, почему позволила ему тогда вывести себя из бара под молчаливый шорох шагов и грохот реки в пропасти (заливаться соловьём Эрик не мастер), что сподвигло её согласиться продолжить вечер в лидерской квартире и надавать кучу нелепых обещаний в трясучке оргазма. Может, эйфория от удачного рейда, алкоголь, сексуальный голод или что-то неуловимое в нём, от чего она не могла оторвать глаз тогда и от чего не может сейчас.