В подобной ситуации имелся лишь один выход. Лечь спать. Тем более что диван подходил по размерам.
Ну не маяться же мне от безделья в самом-то деле. Изводить себя мыслями о судьбе ребят тоже бесполезно. Жизненный опыт научил меня одной очень важной вещи. В любой непонятной ситуации ложись спать, ибо неизвестно, когда еще удастся это сделать.
Помню, как-то раз мы попали на одну планету, отличающуюся крайне поганым климатом и полным отсутствием технологий. Причем наш корабль не подлежал восстановлению, и нам пришлось топать через ледяные горы на своих двоих. И если ему данный поход не доставил никаких проблем, то я чуть не лишилась ног. Искали мы на той планете одного интересного индивида, благодаря которому впоследствии смогли выиграть войну. Я это к тому, что в тот раз мне было запрещено спать. Категорически. Ибо, заснув, имела возможность больше не проснуться.
Но прочь воспоминания, прочь вообще все мысли.
Посмотрев скептически на предложенное ложе, я все же рискнула и улеглась на него.
А ничего так. Вполне удобно. И я мгновенно заснула.
…Едкий запах дыма разъедал глаза, выдавливая слезы. Голова кружилась, а спину обжигал жар ревущего огня. Где-то вдалеке послышался очередной взрыв.
– Ты не убьешь меня, – усмехнулся он.
Я посмотрела в родные глаза, провела пальцами по знакомым до боли скулам, вдохнула полной грудью такой привычный аромат и поняла, что больше возможности у меня не будет.
– Ты не он.
– Правда? – усмешка. Та самая усмешка, что так часто появлялась на губах того, кому я принадлежала.
– Забыл? Я одна способна вас различить.
– Да, – задумчиво кивнул он. – Наверное, поэтому я до сих пор позволяю тебе жить.
– Не ты, – качнула головой. Руку оттягивал длинный клинок.
Клинки – единственное, что способно лишить их души.
– Но я и есть он, – улыбнулся издевательски. – Они не заметили разницы, признав мою власть над ними.
– На самом деле им плевать, – равнодушно согласилась с ним. – Им, а не мне. Ты – угроза.
– Маленькая Нари. – Он попытался поднять руку, но я отшатнулась.
– Не смей звать меня так! – прорычала тихо.
Он не имеет права.
Кожей ощущала утекающее время. Его осталось слишком мало. Я чувствовала приближение того, ради кого я сейчас совершала самый настоящий грех.
– Ты же понимаешь, что если убьешь меня, то и сама недолго проживешь?
– Главное, чтобы жил он. Не понимаю, почему он позволил тебе творить все, что вздумается.
Сквозь рев пламени я услышала топот ног.
– А вот и он, – усмехнулись родные губы, и взгляд, в котором я каждый раз тонула, устремился мне за спину.
– Инари, не смей! – прорычал раненый зверь позади меня.
Я не обернусь. Не сделаю дважды той же ошибки, не подставлю чудовищу спину.
Пожалуйста, молю, прости. Я предам тебя всего один-единственный раз. Я возьму этот грех на себя.
Твердой рукой занесла клинок над грудью того, кто занял место, не принадлежащее ему.
Последнее движение – и я навлеку на себя самое страшное проклятие. Ненависть того, ради кого готова умереть.
– Инари, нет! – Его ярость разорвала мне душу.
И, словно в насмешку, его голос слился с грохотом нового взрыва. А я смотрела в глаза, являющиеся точной копией глаз, ради которых я готова была продать душу…
– Да очнись ты! – Меня больно ткнули в бок.
Подобной подлости я не ожидала и, рефлекторно дернувшись, свалилась с дивана.
Прерывистое дыхание, учащенное сердцебиение и мерзкое ощущение холодного пота, ручейками стекающего по спине, напомнили о том, что я так и не возобновила технику блокировки сновидений.
– Ты проснулась? – нависла надо мной белокурая головка.
– Угу, – пробурчала, приводя себя в положение «сидя».
Все тело ломило, в голове царил бардак, а на душе расцветала тоска. Почему именно этот сон? Почему именно сейчас? Наверное, я слишком часто вспоминаю войну, забывая о том, как именно она закончилась.
Как бы сильно я ни бежала от прошлого, как бы остервенело ни отгоняла от себя воспоминания, мне никуда не деться от собственных грехов. Надо признать, за все прожитые стандарты их скопилось немало. И лишь воспоминания о некоторых вызывали почти физическую боль в растерзанном сердце.
– Ты еще долго? – послышалось требовательное сопение над ухом.
Посмотрела на ребенка мутным взглядом, чувствуя, как просыпается зверский голод. Возмущенное бурчание желудка только подтвердило недвусмысленные намеки организма.