Верочка с какой-нибудь игрушкой или даже с несколькими играла на руках у Свиридова, рассаживала кукол у него на плечах и на руках, и тихонько воспитывала их, ничуть не обращая внимания на разговоры взрослых.
Баба Тоня могла показывать и обсуждать модель будущего платья, папа Гриша мог показывать рисунки к очередным номерам журнала, мама Уля могла советоваться насчет меню на ближайшие дни или о текущих покупках – все это, казалось, не касалось Верочки.
И все так думали, пока она среди разговора взрослых не вставила свое замечание насчет того, что мама собиралась купить ей. Причем ее замечание было вполне осмысленно, а высказавшись Верочка, не обращая внимания на так внезапно установившуюся тишину, продолжала свою беседу с куклами.
Потом взрослые немного поспорили, кто будет купать Верочку, но она сказала «дедя» и Свиридов пошел готовить ванну, а потом оттуда стал доноситься веселый смех и плеск воды.
Затем дед вынес закутанный в полотенце шевелящийся сверток и пошел укладывать спать внучку, а Тоня воспользовалась освободившейся ванной.
Они вышли одновременно – Свиридов из комнаты Верочки, а Тоня в халате из ванной комнаты.
Тоня откинулась в кресле и Свиридов, набрав крем из секретной черной баночки, стал массировать ей лицо.
– Уля, не уходи. Вымой лицо, я тебе тоже помассирую. Будешь красивой – жуть!
Уля терпеливо дождалась своей очереди и уселась в кресло.
Когда-то, когда Свиридов позвал ее первый раз, она отнеслась к предложению с некоторым недоверием. Но даже единичный массаж она ощутила – не столько увидела в зеркале, сколько физически ощутила кожей.
Потом это заметили другие – пришлось сказать, что массаж ей делает сам папа Толя: посмотрите на маму Тоню, у нее тоже такая нежная кожа.
А еще женщины замечали, что Тоня вроде бы молодеет – по крайней мере не стареет.
И сам Свиридов – тоже …
ВИТЕНЬКИНЫ ЯСЛИ
Раньше прямо у входной двери в квартиру Скворцовых слева была комната Виолетты. Свиридов всегда вспоминал об этом, входя к ним в квартиру.
Теперь, в новой гигантской квартире, первая дверь слева вела в комнату Лены, а дальше две двери вели в комнаты Виолетты и ее детей.
Но еще дальше, уже после распашных дверей в середине коридора, которые никогда еще не зарывались, слева была детская – причем детская общая, где командовал Витенька на правах старшего.
Свиридов взял из шкафчика персональные тапочки и проследовал в детскую – там находилось все младшее поголовье Скворцовых. По возрасту их отличить было трудно, но особенно выделялись сыновья Саша (Кости и Елки) и Аркаша (Маши и Дена), хотя и там прослеживались черты Скворцова. Дочери Виолетты Риточка и Лены Аннушка были миниатюрнее, но более крупные мальчики играли с ними на равных и все без исключения безоговорочно слушались Витеньки.
Витенька солидно поздоровался со Свиридовым, а малыши, узнав, поползли к нему.
Свиридов уселся на пол – на мягкий белый ковер – и малыши облепили его.
– Дядя Толя, почему ты не привел свою Верочку? Она любит бывать у нас.
В комнату заглянула Лена.
– Толя, привет! Ты уже весь в малышах!
– Привет, Лена! Они так хорошо растут!
– Только девочки отстают – смотри и Риточка, и Анечка еще такие маленькие!
– Зато смотри, какие они изящные! И как братишки их оберегают!
– И как хорошо с ними управляется Витенька! Можно спокойно оставлять их одних.
– А как ты себя чувствуешь? Ты же у нас самая опытная мама.
– Сказал бы – самая старая, чего уж там.
– Язык не поворачивается – ты после родов помолодела. Правда, правда.
– Дядя Толя, нам пора мыть руки и кушать.
– Тебе помочь?
– Я сам управлюсь.
– Толя, не мешай ему – посмотри, как он управляется.
Витенька вкатил в комнату странную низкую тележку и малыши стали забираться на нее, а потом он повез всех в ванну мыть руки. Свиридову было любопытно, как он справится с этим – оказалось, что в ванной комнате есть маленький умывальник, расположенный на небольшой высоте от пола. И Витенька старательно поочередно мыл руки малышам, и те послушно подставляли ему свои ручонки.
И затем вытирали их вместе с Витенькой.
Единственно что пока Витеньке было не под силу – это усадить малышей на высокие стульчики в столовой и помогать им кушать – его рост еще не позволял ему хозяйничать на столе …
ЛЮДИ и ЛОШАДИ
Эта усадьба по праву могла называться хутором – она была отделена от города большим участком леса. Но никто и подумать не мог об обособленности этих строений от города.
Свиридов подходил к усадьбе Степана Кузьмича с буханкой черного хлеба, поздоровался с Сандалом, оставил хлеб у входа к лошадям.