А потом меня и повязали
В поезде на станции Джанкой.
И зачем тот левый чемоданчик
Взял да показался пацану,
И зачем ему я сделал ноги
В городе Ростове на Дону.
И песня, и все повадки мужичка были разбитные, расхлябанные
Мы заблудились, как в лесу,
И мы аукали,
И мы аукали,
Но фишка не прошла.
И мы всю молодость профукали,
Профукали,
Теперь она у нас как-будто не была.
Мужичок сопровождал пение легонькой чечеткой, с коленцами, выдающими лагерное происхождение
А потом картинка изменилась
В клеточку мне стал наш белый свет.
Это «не забуду мать родную»
Накололи мне в тринадцать лет.
Теперь чечетка была уже вполне профессиональная, с выходом, с фигурами
Мы заблудились, как в лесу,
И мы аукали,
И мы аукали,
Но фишка не прошла.
И мы всю молодость профукали,
Профукали.
Теперь она у нас как-будто не была …
Несколько пар вышли танцевать под пение Свиридова, его тоже наградили аплодисментами.
Но публика устала – это чувствовалось, и за окном вечернее освещение давно сменилось на ночное.
И тут снова вышла Валентина Суковицина, но теперь она вышла в своем обычном виде, без парика, с распущенными золотистыми волосами. И ее узнали, узнали, прошел шелест по залу и раздались аплодисменты.
И она запела.
Я закрою глаза,
Я забуду обиды,
Я прощу даже то,
Что не стоит прощать.
Приходите в мой дом -
Мои двери открыты,
Буду песни вам петь
И вином угощать.
А Валентина спокойно ходила по залу, улыбалась гостям, и даже слегка пританцовывала.
Буду песни вам петь
Про судьбу и разлуку,
Про веселую жизнь
И нелепую смерть.
И как прежде в глаза
Мы посмотрим друг другу,
И конечно еще
Мне захочется спеть.
И тогда я спою -
До слезы, до рассвета,
Будет время дрожать
На звенящей струне.
А я буду вам петь,
И надеяться где-то,
Что не скажете худо
Никогда обо мне.
Танцующие пары образовались вокруг Валентины.
Я закрою глаза,
Я обиды забуду,
Я прощу все, что можно
И все, что нельзя.
Но другой никогда,
Видит бог,
я не буду -
Если что-то не так -
Вы простите меня.
И после крохотного танцевального перерыва она продолжила, но уже под гитару Свиридова.
Серебром на струны
Звездный вечер ляжет,
И гитара тихо о любви расскажет.
И от сердца к сердцу
Полетят признанья.
И душа захочет
Спеть вам на прощанье.
Счастья и здоровья -
До края и до дна,
Радости душевной,
Доброго вина,
Веры бесконечной
И надежды вечной,
Счастья и здоровья
И любви сердечной.
Вокруг Валентины и Свиридова образовался настоящий хоровод танцующих,
Ласковой волною
Музыка накроет,
И аккорд прощальный
Сердце нежно тронет.
И под звон хрустальный
Я вас покидаю,
Счастья и веселья
Я от души желаю.
Счастья и здоровья -
До края и до дна,
Радости душевной,
Доброго вина.
Веры бесконечной
И надежды вечной,
Счастья и здоровья
И любви сердечной,
Веры бесконечной
И надежды вечной,
Счастья и здоровья
И любви сердечной …
Тамада устало поднял голову, начал произносить прощальные тосты, гости засобирались …
Открылся занавес и все увидели тех, кто играл для них – это вызвало новый прилив аплодисментов, поток цветов.
Цветы несли персонально всем, а особенно Валентине.
Ей целовали руку, благодарили.
Знаки внимания достались и Геле, которая вышла на поклоны тоже в концертном платье.
Свиридова благодарили, говорили всякие добрые слова, подошел и крепко пожал руку сумрачный мужчина, с которым Свиридов выпил по рюмочке, благодарили молодые …
Когда зал опустел, все помощники Свиридова погрузились в микроавтобус, и автобус неспешно выехал из-под арки и поехал в сторону центра, сопровождаемый милицейской машиной с включенной мигалкой …
А Свиридов поблагодарил всех официантов, Марьяну, Курана, ушел переодеваться и … исчез.
ИЗ записей ЖЕНИ КУЛЬЧЕНКОВОЙ
ОТКРЫТИЕ РЕСТОРАНА
В записных книжках Жени Кульченковой все появлялись и появлялись новые и новые записи.
Большое место среди этих записей занимала история с появлением в городе нового ресторана.
Строился ресторан быстро, и происходило это под неусыпным наблюдением нового бойфренда Полины – Валерия Маслова.
Если Полина обладала мощным голосом и неограниченным лексиконом, то Маслов добивался всего негромким голосом, не используя особых лексических оборотов или угроз.