Он подождал ответа. Ему ответил другой голос – он прекрасно знал, что все голоса принадлежат синтезатору, но все равно различал голоса.
#Мы вас слушаем. Повторите свой вопрос.
#Могу ли я оставлять внутри кокона человека, не обладающего моими способностями и не умеющего управлять коконом?
#Кто этот человек?
#Это моя жена.
#На какой срок вы предполагаете оставлять свою супругу в ячейке одну?
#На неопределенный.
#Для того, чтобы ячейка не отторгла вашу супругу, вам нужно передать ей некий … некий амулет, вещь, принадлежащую вам лично. Пока этот амулет будет с ней, ячейка не будет ее отторгать. Но управлять ячейкой ваша супруга не сможет.
#Что может быть таким амулетом?
#Например, наручные часы, которые вы носите постоянно.
#И какова длительность действия этого амулета?
#Неограниченно.
#Благодарю вас.
Снимая часы с руки Свиридов объяснил Тоне характер действия этого амулета и застегнул свои часы на ее руке.
И еще они настроили свои сотовые телефоны так, что двухстороннюю связь можно было установить нажатием одной кнопки, убрали звуковой вызов и установили вместо динамика наушники …
Еще Тоня очень насторожено относилась к тому, что Свиридов очень часто не брал с собой в командировку оружие. Она настояла, чтобы в эту командировку он дал бы ей пистолет, и Свиридов разрешил ей взять ее «Глок 26» с магазинами на 12 патронов – пистолет с таким магазином было держать в руке удобнее, чем штатный магазин на 10 патронов.
Себе он взял «Глок 17» с обычным магазином на 17 патронов …
Они разместились в «коконе».
– Мы с тобой сейчас наведаемся к Сноуту. Поглядим, как он живет и чем дышит …
СНОУТ
Сноут одиноко жил в небольшой квартирке на последнем этаже пятиэтажки без лифта в пригороде пустынного городка в солнечной Калифорнии вдали от злачных мест, облюбованных киноэлитой.
Для своих лет Сноут выглядел достаточно бодрым.
Невидимыми Свиридовы посетили его квартиру – обычная малогабаритная квартира-студия с холостяцким беспорядком и с очень слабыми следами женщины. Более подробный осмотр вещей ничего не дал – никаких следов переписки, спецсредств и других признаков скрытой деятельности.
Свиридов оставил Тоню на ферме и в коконе он стал исследовать биографию Сноута, путешествуя во времени, и начал он с его рождения. Свиридов не взял Тоню с собой, поскольку знал, что придется резко менять скорость течения времени, путешествуя в прошлое, а на неподготовленного человека это действовало катастрофически …
Он вернулся довольно скоро, через сутки.
После объятий и первой кружки кофе он начал рассказывать.
– Он незаконнорожденный сын предположительно гродненского торговца Игнатия Дорошевича. Его мать Агния Францевна Мурадова, красивая белошвейка, замужем не была, но их с сыном Станиславом Ивановичем Мурадовым кто-то поддерживал материально. Одной из восприемниц сына Мурадовой была потомственная дворянка Мария Адольфовна Бартошевич в девичестве Дорошевич.
Свиридов устроился на спальном мешке, Тоня укрыла его и пристроилась рядом.
– По тем краям крепенько прошлась первая Мировая война, но он окончил гимназию, затем прямо из кадетского училища в Вильно попал в армию и воевал против нас, против Тухачевского. Встретился с Самуилом Гинзбергом …
– Гинзберг – это Вальтер Кривицкий?
– Да. И с Людвигом – Порецким. Но в той суматохе …
Свиридов отпил еще не успевшего остыть кофе.
– Тогда эти ребята больше думали, как-бы уцелеть и побыстрее убежать, и вероятно поэтому вербовка Мурадова не была оформлена документально. Суматоха тогда была приличная! Станислав в чине прапорщика служил в тыловых войсках, занимался снабжением, познакомился в Лейбой Фельдбиным …
– Но помню – кто это?
– А это вскоре убежавший в США Александр Орлов, а на самом деле Лейба Лазаревич Фельдбин, наш резидент …
– Не много ли евреев … – задумчиво проговорила Тоня.
– Что поделаешь – люди этой национальности оказались наиболее подходящими для такой работы. Станислав еще был знаком с Александром Берлиным, тоже убежавшим в Америку и пристроившимся там в ЦРУ.
– Но в его личном деле нет никаких следов того, о чем ты говоришь!
– Думаю, что он уцелел только потому, что в Центре о нем практически очень мало знали. Возможно, что он эмигрировал в конце 30-х не без помощи Берлина. Уже в США, когда он работал в АНБ переводчиком с русского, его завербовал кто-то из наших. Завербовал на новенького, а Станислав промолчал …