Выбрать главу

Для середины августа погода с утра стояла вполне сносная - не больше двадцати градусов с лёгким ветерком с моря, но это нежаркое пока солнце вставало на безоблачном небосводе, что предвещало дневную жару, достойную понятия "бакинское лето".

Лёгким спортивным шагом он прошелся по своему "вишнёвому саду", в котором вишни, однако, занимали подчинённое положение, хотя летний урожай десятка деревцов до сих пор помнился вкусом и запахом, а его вещественные доказательства в виде варенья и джемов постепенно расходовались из батарей "закатанных" банок материнского и маринкиного запасов. Главными же, безоговорочными родоначальниками сада являлись высокое раскидистое инжировое дерево, обещающее вскоре разродиться многими сотнями янтарных плодов с медовой серёдкой, и метрах в восьми не уступающий ему в породистости тутовник с набухающими по весне крупными чернильно-фиолетовыми ягодами хартута (чёрного тута). Между ними, как и обычно в весеннее-летне-осенний период, был натянут гамак - любимая "лежалка" и "каталка" обеих девочек, а заодно и объект раздоров, когда Яночке необходимо было взобраться на него именно тогда, когда в нём покачивалась Юленька. Со слов покойного деда он и дом-то начал строить здесь из-за этих бесхозных тогда деревьев, а уже позже занялся другими "фруктиками" вишенками да яблоньками, чтобы главным "не скучно было".

Сергей перешёл на бег трусцой, на ходу притормаживая для "обработки" тени, когда она появлялась на заборе, и пританцовывая, как на ринге в юности, демонстрировал ей прямые, хуки и оперкоты, нырки и уходы из арсенала давних лет, пощёлкал "грушей", приспособленной для него отцом на боковой стене дома, лет этак двадцать пять назад...

- Папа, папка, ты где, на "груше"?, - услышал призывный глас младшенькой, - мы уже вштали, Юлька жубки чиштит, а я голодная, - доложила без видимой причинно-следственной связи беззубая Яна подхватившему её на руки отцу.

- Так ты тоже почисть те, что остались, умойся и будем завтракать. А то заспались мы все сегодня, а дела стоят...

- А какие дела, пап?

- Ну как же, посмотри сколько листочков попадало в саду на дорожки, замести надо? А в парк на аттракционы сходить надо? А в кафе-мороженое заглянуть надо?

- Ой, вшё надо, папка, - она соскочила на пол, - Юля, Юля, быштрей, у наш делов много...

Когда Марина около трёх вернулась из школы, девочки занимались сервировкой стола к обеду, а Сергей руководил этим процессом, сидя с газетой в кресле напротив телевизора. Юля уже расставила тарелки, хлебницу, и раскладывала столовые приборы, поручив Яне разложить бумажные салфетки. Та вытащила из пачки несколько штук и, сопя и водя высунутым языком из стороны в сторону, начала старательно разрывать каждую на четыре части.

- Яночка, ты что делаешь?, - заметив её занятие, спросил Сергей из своего угла.

- А я потом их тругольничком шложу и в штаканчике на штол поштавлю, последовал обстоятельный шепелявый ответ.

- Нет, я спрашиваю, почему ты их делишь на четвертушки?

- А я, как в кафе...

Пришлось объяснить, не подрывая престижа общественного питания:

- Видишь ли, в кафе приходит много народу, на всех, наверное, салфеток не хватает, приходится делить, а нас всего четверо, салфеток много, клади уж целые...

Как может уловить ребёнок связь между ценой салфетки или повторно используемых одноразовых ложечек и благосостоянием руководства кафе? Даже не всякий взрослый задумается над тем, например, что стоящий в углу гастронома огромный, весом за тонну рулон обёрточной бумаги будет в итоге продан ему по цене продукта, в неё завёрнутого - сыра, колбасы, сахара. А чьё-то робкое замечание о бумажном противовесе встретит презрительное: "Падумиш, грамм менше... На тебе болше..." - и соответствующий щедрый жест, вызывающий осуждающие взгляды очереди на "крохобора".

Марина уже принесла из кухни кастрюлю с согретым борщом, разлила его по тарелкам, предупредила под одобрительное мычанье полных ртов: "ещё котлеты с жареной картошкой", и сообщила новость:

- А я на днях в командировку уезжаю... В Москву.

Сергей не донёс до рта полную ложку и вернул её обратно:

- А что там тебе делать? - его тон покоробил Марину, но ответить она не успела.

- Мам, купи мне там московскую школьную форму, а то наши некрасивые, тут же среагировала на новость Юля, и ей эхом вторила Яночка:

- Мам, и мне купи... купи... что-нибудь купи, ладно?

- Ладно, ладно, девочки, ешьте, остывает..., - она повернулась к Сергею, который не спускал с неё вопросительно-настороженного взгляда, и нарочито спокойно, как на уроке, стала объяснять:

- Серёжа, в Москве ежегодно проводится августовская конференция учителей. Школе выделено два места. В прошлом году наш Ашот Аванесович, чтобы попасть туда, взял с собой географичку Гасанову Эльмиру Алиевну, жену завотделом торговли райисполкома. Потом шутили, что для неё хотели специальные выездные совещания проводить в ГУМе, ЦУМе и ювелирторге...

- А ты кого с собой берёшь? - Марина ожидала подобный вопрос и, пропустив мимо ушей его форму и тональность, продолжила в том же шутливом тоне:

- В этом году из "коренных" включили завуча Лейлу Халиловну Назирову, и меня в качестве "гарнира". В общем, повезло - там же выдающиеся педагоги собираются, будет кого послушать, у кого поучиться...

- Да, конечно, конечно... и когда, говоришь, летите?

- Не летим, поездом едем, наша Лёлечка самолёт не переносит гипертония, так что в субботу - ту-ту-у...

На самом деле всё это было правдой, но... правдой неполной. О своей предполагаемой поездке на конференцию Марина узнала намного раньше, на стадиях обсуждения и согласования своей кандидатуры в соответствующих инстанциях. Тогда же она поделилась этим известием с Ширинбеком, который ни на секунду не задумавшись, радостно заявил:

-Полетим вместе, да! Хоть недельку погуляем спокойно. Я же вижу, как ты всё опасаешься кого-нибудь встретить из знакомых. Да мы здесь и не выходим почти... Я в Москве всего один раз был - на ВДНХ, зимой. Путёвка на четыре дня, холод собачий, ноги в ботиночках мёрзнут, быстрей бы в гостинице горячего чая хлебнуть, так что, мало чего увидел. А у москвичей, помню, и уши открыты, и мороженное на улицах рубают...