Один только Бог знает… Но я уже обретаю сакральный дар Веры…. А значит, эти книги точно будут написаны! А так и не прошедшие в меня родительские языки идиш и польский просто тихо и мудро отойдут в прописные азы Древних, о которых сегодня снимают целые сериалы.
У нас и пиво на разлив, у нас и люди на разрыв,
у нас и годы в ни туда, у нас и люди в никуда,
бредут неведомо зачем всю жизнь неведомо за кем.
Сырьё для будущих побед, сырьё несчастий зол и бед…
23.
В микробусе священнодействует страстно проповедующий старец с крысиным оскалом почти босховского пигмея. Он жестко красноречив и навязчив, ругает нерадивых, с его точки зрения, троещинских батюшек и юристов-правозащитников.
Юристы-правозащитники, по его мнению, повинны в нынешних уничижительных процедурах разводов, батюшки же – во всем остальном. Хмурей житейских в лысоватом притырке море.
Но он цепко отлавливает за дежурную пуговицу или бегунок от молнии тех, кто внезапно гипнотизируется им и попадает под бесконечный лавинообразный со взвизгами на поворотах микробуса трёп: кадила воняют, чадят и дурманят, кадиллаки проповедников возят, а юристы юлят, выщелкивают, щелкоперят на выхлест и елдонят всяческие житейские напасти.
Над всей этой крайне чудной проповедью повизгивают мобильники, из которых попеременно прут тонкие и сиплые голоса:
– Полтава? Киев. Да, три канистры лицисеста… Нет, лицисента… Да, вечером, конечно… Пригласительные на корпоратив… Два пригласительных… Ещё есть. Там много… Алло. Да, Киев. Тернополь? Я вам выслала два письма, где подтверждение – где и когда ожидать результат…
Результатов проповедей микроавтобусного проповедника пассажиры не дожидаются. Они вежливо, но юрко выскальзывают из-под его колючего взгляда. В окрестное жизненное пространство по-житейски славно и ведомо гремит вопиющий глас долбанного проповедника и тут же процветает с батюшками и юристами, неверными женами и облапошенными мужьями пофигистами и аферистами голос крысиного праведника, которого уже не достать никакой дудочкой хоть какого-нибудь случайного Крысолова. Вот такой тебе навязчивый микробусный Крысоглюк…
И ведь у него тоже вроде бы по всему тоже манечка обретения сакрального Дара веры… Вот только какой ценой, вот только ради чего, вот только во имя какой житейской напраслины…
24.
Если мыслей нет – нужен текст. С ним и (или) за него можно хотя бы зацепиться. Сначала включив глаза, затем сердце и душу, и только затем, когда из глаз души пробьются лучинка соучастия, возможно, ещё что-нибудь написать, потому что текст на душевном раскрытии притягивает к себе, словно обретает свойство особого литературного магнита…
И такой текст уже больше не отпускает. Воистину, такой себе магический талисман, от содержания которого начинают идти флюиды, проникая в души читателей, подобно дивному солнечному эликсиру.
А нынешние читатели с их разномастными электронными читалками крайне избирательны. И я по-хорошему счастлив, что мои тексты наравне с Мураками читают в общественном транспорте Киева, Харькова, Нью-Йорка, Москвы и Токио. А вам слабо вот так же взять и написать свою собственную повесть о том, что в жизни не только суп с котом, но и разные разносолы случаются.
Хотя следует помнить, что современные читатели скорее всего не станут усердно и длительно копаться во всяческих талмудуческих собраниях и древних библиотеках. Ведь сегодняшний читатель – особый продукт на доверии… Если даже хотите – особый фрукт!
Он, прежде всего, ощущает крепко себя, а уж потом – свой социально-информационный и эмоционально возрастной срез. И уж только затем он с некоторой вальяжной ленцой встраивается в некое мэйнстрим_поветрие в соразмерности со своим жизненным дедлайном.
И что парадоксально – чем меньше свободного времени, тем больше такой читатель читает на подземных перегонах метропоездов, от чего его так и хочется условно назвать субвей-читателем, которого так и тащит от таких же как и он субвей-авторов. Читатель в ж@пе, автор в ж@пе, и весь мир постепенно тащиться в ж@пу! Вот это по полной ответно и от этого тащит…
Современный читатель порционно и ритмично проглатывает порции того или иного субвей_чтива, вписывая его в те временные прорехи, которые являют поездки всё в тех же маршрутках, на знакомых и неизвестных мне городских и пригородных радиусах окрестных и незнакомых субвей_авторам судеб.