Я назвал четырех подводных асов и могу продолжить список: Котельников, Гаджиев, Тамман, Хомяков, Августинович, Егоров, Каутский, Сушкин, Кучеренко, Щедрин… Ого, рука моя так разбежалась, что к числу ветеранов-североморцев приписала уже и новичков с Тихого океана — Сушкина, Кучеренко, Щедрина. Впрочем, описка невелика: «азиаты» не долго пробыли в новичках, а вернее сказать, вовсе ими не были. Они с ходу — в строй, с моря — в море. И по-ошли топить!
«Започи́нил» среди тихоокеанцев Сушкин, веселый человек, отчаянный бильярдист. Вернувшись с позиции, он доложил:
— Потопил дуплетом в лузу!
Принимавший рапорт простил Сушкину эту вольность: трудно было точнее определить проведенную им атаку. С одного залпа — два транспорта. Дуплет сложен и на бильярдном поле, но представляете, каков он в морском бою? Нужно терпеливо выждать, не открываясь врагу, чтобы два идущих в конвое судна сошлись в створе, слившись как бы в одну цель, и бить по этой цели. С одного удара — два! Случай? Везение? Сушкин дважды еще повторил такой удар. Потом подобные атаки вошли в «быт» наших командиров. «Дуплет Сушкина» стал обычным тактическим приемом подводной войны.
Педантичный, расчетливый Кучеренко зарекомендовал себя сразу как оптовик. Три результативные атаки в одном бою, и все три подтвержденные дополнительной разведкой. Это был рекорд, побитый вскоре самим же Кучеренко. Полярным днем, при ясном, беспощадно светящем солнце, встретив два немецких конвоя, он вышел в атаку, уклонился от преследования, снова атаковал и в результате этого довольно продолжительного рандеву с противником пустил на дно четыре транспорта. И это был боевой рекорд, никем уже, кажется, не превзойденный.
Так что «азиаты» били прицельно и кучно.
Щедрин в этом смысле не отставал.
В книге-дневнике командующего Северным флотом, нашего любимого командующего, ныне покойного адмирала Арсения Григорьевича Головко, в книге, которую он назвал с характерным для него сочетанием неподдельной скромности и высокого достоинства — «Вместе с флотом» и в которой даны точнейшие характеристики множеству моряков, воевавших под его командованием, о Щедрине сказано так:
«…впрямь прирожденный подводник. А ведь… не так давно был моряком торгового флота… Быстро освоился с нашим трудным морским театром (сказалась практика в северных морях Тихого океана), хотя начал с неудачи. Выйдя в первый поход, «С-56» форсировала минное поле и намотала на винт часть минрепа, длиной около восьмидесяти метров. Пришлось возвращаться в базу. Несколькими часами позже Щедрин вторично вышел в море и на этот раз выполнил задание до конца: высадил, где положено, разведывательную группу, затем атаковал и потопил два транспорта, шедших в составе конвоя. Когда он докладывал подробности, я обратил внимание на его способность мгновенно ориентироваться в обстановке и принимать самое правильное, хотя и наиболее трудное, решение. Обнаруженный еще перед атакой, подвергшись нападению кораблей охранения, которые довольно точно сбросили глубинные бомбы, он не отступил, не воспользовался правом уйти в сторону, только бы избежать бомбовых ударов. Отнюдь нет. Едва фашистские сторожевики сбросили над лодкой первую серию глубинных бомб, Щедрин увел «С-56» не в сторону от конвоя, а к нему: сперва под вражеский транспорт, послуживший, для лодки защитой от глубинных бомб, затем по другую сторону его. Пока корабли противника сбрасывали бомбы над тем местом, где обнаружили лодку, Щедрин вышел в атаку с противоположного борта транспорта, выстрелил торпедой и потопил его. В базу «С-56» возвратилась, уничтожив два судна противника…»
И без великолепных усов торпедиста Якова Лемперта.
Вообще-то усы на флоте не редкость, не чудо, но эти были — чудо! Я их помню, их нельзя забыть: красоты неповторимой, высшей кондиции усы, пронесенные в нетронутости через два океана и восемь морей, удивлявшие Америку, Панаму, Кубу, Канаду, Англию и совершенно потрясшие девичьи сердца нашего Полярного. Надо сказать, что свою долю в популярность Яшиных усов внесла и газета «Боевой курс», напечатавшая его портрет. И вот эти знаменитые усы перед первым походом лодки были отданы торпедистом в заклад на следующих условиях: по усу за потопленный корабль. Выходило, что топить нужно было по крайней мере два. Это и было сделано, но не враз. После первого ушедшего на дно немца друзья обступили Якова и кто-то протянул ему ножницы. Нет, он не отступил от своего слова, он был в полной готовности. Но, братцы дорогие, давайте отхватим в честь победы всё начисто. А братцы не согласны, они требуют соблюдения уговора: потоплен один корабль, и, значит, должен быть сбрит один ус. Яша-торпедист в отчаянии: хоть и в море, хоть и не видит его пока прекрасный пол, но несподручно как-то с единственным усом, с половинкой под носом. Выручил, заступился командир, добрейший Григорий Иванович.