— Товарищи, — сказал он, — пусть бреет оба, пусть будет у нас в долгу, а мы у него, друг у друга будем в долгу…
Долг этот продержался четыре дня, на пятые сутки Щедрин провел атаку, о которой пишет в своей книге адмирал Головко, атаку немецкого транспорта под прикрытием самого этого транспорта. Случай классический, вошедший в военно-морские учебники.
Стиль Щедрина как командира лодки воплотил в себе черты стиля многих его предшественников и соратников. В атаках Щедрина были и филигранность атак Фисановича, и хитрость Лунина, трудолюбие Видяева, спокойствие Шуйского. Командир «С-56» успел позаимствовать кое-что уже и у Сушкина, который чуть раньше его вступил в бой. Щедрин аккумулировал опыт других, чтобы создать свой собственный стиль. В основе его — активная атака. Меня спросят: а разве атака сама по себе не активное действие? Разве может быть она пассивной? Может. Вот такой: увидел противника, лег на боевой курс, выстрелил. Атаковал? Атаковал. И, возможно, результативно. Но результаты бывают разные. Сушкин тоже мог наверняка ударить по одному транспорту и потопить его, нет, этого ему было мало, он выждал сдвоенной цели, сманеврировал молниеносно и потопил двух. А Кучеренко тем более мог удовлетвориться, уже пустив на дно парочку, нет, рискуя, понимая всю опасность затяжного боя, он вышел тут же во вторую атаку и удвоил счет… Атака не так, как бог на душу положит, не по воле волн, атака — замысел, атака — искусство, активная атака!
Вернемся к «нырку» Щедрина, проследим по минутам, вернее по секундам, этот его маневр. Мы знаем, что лодка открыла уже счет, потопила транспорт, который, судя по характеру взрыва — глухому, очень локальному, вез какой-то плотный, сыпучий груз, мешки с мукой, наверно. Но что бы он ни вез — не довез!.. Лодка выполнила также важнейшее задание: подойдя к норвежскому берегу, приняла на борт наших разведчиков, работавших в тылу врага, и высадила им на смену новую группу. Но главное для подводников — искать, топить противника. Один есть! Мало. Поиск продолжался. Шутливым поводом для него был «долг» Яши-торпедиста. Если же говорить серьезно, экипаж действительно считал себя в долгу. Начали воевать с полуторагодовым «опозданием», и хотелось, что называется, быстрее наверстать «упущенное». После первой победы приободрились, конечно, но аппетит разыгрался, а следующая цель что-то не попадалась — день, другой, третий.
Четвертые сутки. Акустик докладывает в центральный пост:
— Слышу шум винтов!
Щедрин поднял перископ: ничего не видно. Акустик может ошибиться, он — человек. На учениях Круглов никогда не ошибался — муха пролетит над океаном, услышит ее полет. Но то учения. В боевом походе нервы взвинчены, и в шумах моря может почудиться и шум винтов. Щедрин всматривается: чисто вокруг. Хотел уже опустить перископ. И вдруг показались дымы над горизонтом, много дымов, отвесно восходящих в небо. Дымы и мачты. Богатая движется «свадьба»: три транспорта, шесть сторожевиков и с десяток «охотников». Щедрин лег на контркурс, идет на сближение. Возле каждого транспорта охрана. Надо прорвать охранение, чтобы ударить и с носа и с кормы. Щедрин, у которого уже сложился план атаки, начинает поворот, не опуская перископа. И, возможно, чуть-чуть передержал его над водой: хотелось выбрать цель покрупнее и бить наверняка. Что-то выдало лодку немецким сигнальщикам: или само зеркальце перископа блеснуло на солнце, или «зайчик» от него скользнул по волне. Теперь не только акустик, все в лодке слышат гул винтов. И но его стремительному нарастанию угадываются ринувшиеся на лодку сторожевики. Сейчас будут бомбы. Вот они! Слева, справа. Совсем рядом. Корпус сотрясается от близких разрывов. В отсеках погас свет. Сторожевики пронеслись над лодкой. И развернулись, и снова над ней. Нет, это уже, видимо, другие. Бомбят поочередно, парами, чтобы не отрываться всем от транспортов, чтобы не оставлять их без охраны.