— В таких случаях она замыкалась. Игнорирование болезни не было у нее показным, искусственным сокрытием ущербности, она в самом деле, как я уже сказал, не считала себя инвалидкой. И навьючивание на плечи рюкзаков в походах, работа на заводе у токарного станка во время производственной практики, от которой она также была освобождена, лихое отплясывание на школьных вечерах и у себя дома, — Иван Федорович и Мария Васильевна любили по субботам приглашать ребят на квартиру или на дачу, собирались большие компании, я не раз бывал, — чтение на тех же вечерах стихов Маяковского, Хлебникова — все это делалось не для демонстрации преодоления недугов, а в ненатужной естественности здорового человека. Да, очень больная девочка, она была практически здорова во всех своих внешних проявлениях.
— Я помню ее не только по школе. Она часто приходила к нам в редакцию, в «Искорки», как мы называли между собой газету, приносила заметки, стихи. Сейчас я нашел их в старых комплектах. Напечатан и маленький рассказик «Фатима-летчица», про девушку из осетинского аула, навеянный, видимо, какой-то газетной публикацией или чьим-то изустным рассказом, может быть, в Артеке, сама Галочка не бывала на Кавказе. Коротенькое повествование заканчивается стихами:
Она занималась в литературном кружке при редакции, потом в молодежной студии у Павла Шубина. Но тетрадь с ее взрослыми стихами безнадежно утеряна.
— Несколько строк копошатся в моей памяти:
Или «путал в передней», возможно. А что объектом ее лирики был Юра Граменицкий из нашего десятого — точно. Этот секрет можно теперь выдать, полковник медицинской службы Граменицкий умер недавно…
— Рассказывала мне Галина Михайловна Мартынова…
— Галка Масс? Тоже из нашего десятого. Они с первого класса сидели на одной парте. Самые близкие подружки. Так про них и говорили: «Две Галки на одной палке». Дружба по тривиальному принципу сближения полярных натур. Пунктуальная, деловитая, расчетливая Галя Масс… Она, кажется, экономист по образованию?
— Плановик в ленинградском отделении Гослитиздата, в Доме книги.
— Вот видите, профессия запрограммирована с детства: у девочки все всегда было заранее продумано, выверено, занесено в план… И бурливо-импульсивная Галка Генрихова, с ее непредвиденными взмывами, приливами и отливами, с неожиданными идеями, в орбиту которых она тут же втягивала всех окружающих. Увлеклась вдруг астрономией, и вслед за ней класс забредил звездами, планетами, космосом, ездили в Пулково, раздобыли где-то довольно мощный телескоп. Иван Федорович не разрешил сначала устанавливать его на крыше школы. Но Галка, злоупотребив в этом случае родственной связью, нажала на директора-отца, он сдался, и мы по вечерам, как завзятые астрономы, наблюдали звездное небо. Потом она так же вдруг спустилась из космических высот на землю, многие часы проводя в Ботаническом саду на Аптекарском острове, и дома у себя развела маленький ботанический сад… Лишь один интерес был у нее стойкий, непреходящий, все усиливающийся — литература.
— А поступила на юридический в университет.
— Считала, что в литературу следует приходить из другой профессии. Мы стали бы с ней коллегами… Вы знаете, что она была на войне, в действующей армии?
— Галина Михайловна говорила, что первые полтора-два военных месяца они провели вместе санитарками в госпитале, который разместился в гостинице «Англетер» на Исаакиевской площади.
— В той, где когда-то Есенин…
— Да, в «Англетере». По случайному совпадению, в том же госпитале служила санитаркой и моя жена, но двух этих подружек не знала, госпиталь большой, захвативший и соседнее здание. Мартынова вспоминает, что Галина неудержимо стремилась на фронт, куда у нее ушли в народное ополчение и отец политруком и мать — медсестрой. Довод, что и она уже фактически в армии, отвергала. И однажды вспыхнула ссора. Подруга спросила, как же она, Галка, с такими недугами, с больным горлом, с трубкой в груди представляет себе свое пребывание на фронте. «Увидишь, как это будет!» — крикнула она. И через несколько дней не явилась в госпиталь.