— Допустим, — Женя с трудом ответила на простой вопрос. О том, чтобы протянуть руку и взять бумажку, и речи быть не могло. Силы все разом ее покинули.
— 18 мая 2007 года в восемь часов двадцать две минуты вы родили здорового мальчика, от которого сразу же отказались. Ребенка отдали в дом малютки. Его директором была родная сестра моего мужа. Бывшего мужа. На тот момент мы уже десять лет как пытались завести ребенка и у нас ничего не получалось. Она предложила усыновить здорового младенца. Знаете, я ведь об этом даже и не думала. Просто оказалась в тот день у нее на работе, отвозила какую-то вещь, а она меня позвала и протягивает кулечек этот. Я на руки как-то его схватила, автоматически, а потом посмотрела в глаза. А они такие серьезные, серые. Совсем как у вас. И все, поняла, что пропала, — Вера неожиданно улыбнулась сквозь слезы. — Мы его домой и забрали через несколько месяцев. А муж ушел, спустя год, от него какая-то другая женщина забеременела, и мы с Левушкой остались одни. Но я не жалела, он лучший сын в мире, мой ангел и мое счастье…
Женя подскочила к Вере. С неизвестно откуда взявшейся силой схватила ее за руку и, не обращая внимания на недопитый чай, потянула к выходу.
— Убирайтесь, убирайтесь немедленно и больше никогда сюда не приходите, — Женя повысила голос, чего с ней не происходило очень давно, и почувствовала, что сейчас сама разревется. Прошлое нахлынуло и угрожало затопить с головой.
— Послушайте, я не вру, вот же документ, — Вера неловко пыталась сунуть Жене в руки потрепанную бумажку, но та избегала даже соприкосновения с ней, словно та могла передать ей неизлечимую болезнь.
— Убирайтесь вместе со своим чертовым документом! Я не знаю, кто все это устроил, но он за это заплатит, — Женя уже не сдерживала эмоций и громко кричала. Благо звукоизоляция в доме была выше всяких похвал. Она дотащила Веру до двери. Не давая ей возможности обуться и держа за руку, открыла замки и вытолкнула женщину на лестничную клетку.
— Убирайтесь, — еще раз прошипела Женя.
В отличие от растрепанной и совершенно потерявшей самообладание Жени, Вера вдруг стала спокойной и собранной. Она положила бумагу в сумочку и посмотрела Жене прямо в глаза.
— Ваш сын умирает, — спокойно сказала Вера.
— У меня нет сына, — отрезала Женя и прислонилась к косяку.
— Есть. Он сейчас лежит в больнице, и жить ему осталось полгода. Если вы его не спасете.
Женя закрыла глаза. Собралась с силами и сказала то, чего никогда не произносила с той самой кошмарной ночи:
— Нет у меня никакого сына. Девять лет тому назад, восемнадцатого мая, в восемь утра двадцать две минуты я родила дочь.
Спустя полчаса Вера и Женя сидели на белом кожаном диване в холодном стерильном пространстве. Женя говорила без умолку все эти тридцать минут, боялась замолчать, словно если она хотя бы на минуту сделает паузу в горячечной речи, случится что-то страшное и непоправимое.
Женя просмотрела документ от и до. Все совпадало вплоть до времени рождения. Но этого не могло быть просто потому, что быть не могло.
— Я родила ее в семнадцать лет… — взволнованно вспоминала Женя, и жуткие события той ночи оживали перед глазами.
— Его, — автоматически поправила Вера.
— Его, впрочем, нет, я уверена, что у меня дочь. Даже не сомневалась… Мне только-только исполнилось семнадцать, ночью начались схватки, чувствовала я себя плохо, та женщина в больнице все время на меня кричала, казалось, что я просто ее отвлекаю. Роды были стремительными, ребенка сразу же забрали, она пробормотала, что у меня дочь.
— Возможно, женщина обманула? Вы помните, как звали врача? В каком роддоме вы рожали? Вероятно, можно поднять архивы.
Женя бросила на нее настороженный взгляд.
— Не надо поднимать архивы. Какая у Левы группа крови?
— Вторая, резус-положительный.
Женя даже рассмеялась, несмотря на всю трагичность ситуации.
— У меня тоже.
— Вот видите!
Женя встала и начала нервно мерить шагами пространство, она так побледнела, что почти сливалась с окружающей ее белизной стен и мебели. Чуть повысила голос.
— Да ничего я не вижу! У половины земного шара точно такая же группа и такой же резус. Да, есть мальчик, который родился в то же время и в том же месте, что и моя дочь, но это еще ничего не значит! Я не знаю, почему в документе мое имя. Возможно, это какая-то ошибка.
— Кто еще знает про ребенка? — вдруг прервала поток ее излияний Вера.
Женя остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду, бросила взгляд на Веру.
— Никто.
— Как — никто? А ваши родители, а отец ребенка, в конце концов!