— Вы и это знаете? — поразилась Хофферсон. Однако последние слова заставили её не на шутку возмутиться. — Но, почему именно я? Почему я должна останавливать это безумие?
— Потому что только у тебя, Астрид, в Аду находится самое желанное. Только твои действия спасут Иккинга Хэддока, остальных твоих друзей, а заодно и этот испещрённый шрамами войн и предрассудков мир под названием Земля, — твёрдо говорил он.
— Возможно. Тогда расскажите — как мне проникнуть на Военный Совет командиров ангелов? — непонимающе спросила Астрид.
— Я поделюсь с тобой частицей своей силы. Она позволит тебе беспрепятственно проникнуть на Совет. Найди мою дочь, Валку. Убеди её остановить безумие.
— А если она меня не послушает?
— Послушает! Должна! — настаивал Неприкаянный. — Иначе всё, что ты знаешь, померкнет. Погибнут исключительно все, — он снял с себя серебряный медальон прикреплённый на чёрной тоненькой проволоке. На лицевой стороне амулета была изображена Валка. — Это был мой подарок дочке на её шестилетие… Отдай его ей. — затем строго наказал Хофферсон: — Только Гавриил знает, что я — Неприкаянный. Не рассказывай, кто я такой, и не доверяй никому из других ангелов. Если они узнают, что я вновь в Раю — быть беде. Представься моей посланницей. Скажи, что несёшь при себе информацию, очень важную. И, если чудом тебе удастся поговорить с Валкой наедине, назови ей моё настоящее имя. А после вручи ей медальон. Но не раньше!
— А разве ангелы не услышат в моём голосе ложь? — боялась Астрид. — Они наверняка могут распознать правду или ложь в моих словах. — она выдвинула догадку, на что Абстрагирус ей утвердительно кивнул:
— Это так. Но об этом они не узнают. Ты наденешь амулет на себя. Он защитит тебя от «Правдивого Взора и Слуха» ангелов. Спрячь его под футболкой. Обязательно, чтобы никто из ангелов его не увидел.
Внезапно у входа в пещеру послышалось хлопанье больших крыльев. Девушку уже ожидал Гавриил.
— Исполни пророчество, Астрид. Сделай то, чего мы с Сущим не смогли сделать, — грустно поглядел он на неё.
— Хорошо. Даю вам слово, — пообещала Астрид.
— Ступай, девочка, — она мигом направилась к выходу пещеры, где её ожидал белокрылый юноликий высокий ангел.
Комментарий к Глава 9. Загадочный ангел За основу взята каббалистическая легенда об Адаме и Лилит.
Следующая глава выйдет 28 октября в 0:30 по московскому времени.
Понравилась глава – ставим лайки, “Жду продолжения”. И комментируем!
====== Глава 10. Переосмысление ======
Тем временем в Бездне.
Иккинг не понимал, что делать дальше. Астрид умерла. И на этот раз — бесповоротно. В его душе царил полнейший хаос. Всё будто перевернулось с ног на голову. Мысли подобно брызгам из-под душа, разлетались в разные стороны, оставляя юношу наедине с отчаянием и горем. Он не чувствовал себя собой. Не замечал никого вокруг. Никого, кроме хладного тела возлюбленной. Её закрытых век… застывшего дыхания… затихшего сердца… Беззубику, переживающему за обоих, привиделось, будто парень вмиг переменился. Юноша перестал напоминать живого человека, смертного… Он бледнел прямо на глазах дракона, словно превращался в ходячий труп. Дракон учуял, как кровь в жилах юноши, моментально остывала. Стремительно понижала градус. Однако Иккинг холода не чувствовал. Не вокруг себя, не внутри… Под глазами образовались синяки, словно от трёх бессонных ночей подряд. Беззубику подумалось, что прикосновение пальцев Иккинга было сравнимо с могильным холодом, что способно забрать тепло всякого, до кого бы они дотянулись. Пребывая в непомерном изумлении вперемешку с ужасом, дракон боялся даже шевельнуться. Он видел, как в глазах Хэддока также происходили мгновенные перемены.
Иккинг последний раз посмотрел на возлюбленную. Последний раз нежно провёл пальцами по её волосам, начиная от макушки и доходя до левой, слегка побледневшей щеки. Нечаянно пролив слезинку на её прохладную щёчку, он нежно прильнул к губам девушки. В последний раз. Он взял мёртвую возлюбленную на руки… почти, как тогда… в застенках Салеоса… Выпрямился, крепко держа её на руках, не выпуская из сжатых объятий.
Иккинг развернулся спиной к Хезер, всячески игнорируя её. Посеянные семена дружбы между ними вмиг, словно пшеничное поле в засуху, горело ярким пламенем. Однако игнорирование одноклассницы было вызвано не гневом. От юноши исходил мертвецкий холод… в буквальном смысле. Пронизывающие потоки взявшегося из ниоткуда ледяными прикосновениями мечтали прильнуть к каждому из присутствующих. Все подумали: «Гнев бы заставил кровь кипеть, бурлить, словно воды в великий шторм!» Вместо него, внутри парня таилось нечто совершенно другое… неестественное… чужеродное... даже для Ада. Он посуровел в лице, скулы напряглись до предела, но лицо красным не становилось. Оно, подобно его рукам, выглядело столь же… бледно. Лишь одно чувство промелькивало в его посеревших изумрудах. Чувство глубокого презрения ко всему, кто и что его окружало. Особенно остро Иккинг испытывал холодную злобу к Неприкаянному, солгавшему и манипулировавшему им.
Дара узрела, как со смертью Хофферсон от прежнего Иккинга не осталось и следа. Словно обескровленная, безжизненная… пустая… телесная оболочка, а не живой смертный стоял рядом с ними, держа в руках любимую. Изумруды, в которых сиял огонёк счастья, любви и стремлений в одночасье потухли… Спустя минуту гробового молчания, друзья услышали от него единственную фразу, адресованную крылатому товарищу:
— Беззубик, я хочу похоронить Астрид… Не здесь. На Земле… Ты донесёшь меня до Адских Врат. — в голосе звучал приказной, безразличный тон. Такой, что несмотря на свою физическую хилость и возвращение к смертной жизни, в глазах юноши неожиданно блеснул неведомый ранее демон. Тот, которого никто ещё не лицезрел. Совершенно иной — не похожий на демонов Ада. Ни на одного из каст Десяти. Сущий пребывал в изумлении. Ему не доводилось лицезреть… подобное…
Иккингу никто не решился возразить. С одной стороны, все вокруг понимали, насколько горе терзало его. Разделяли его вместе с юношей. Но, с другой, каждый из них не на шутку испугался. Ровным, спокойным шагом Иккинг подошёл к дракону, неся на своих руках то единственное, чем он по-прежнему дорожил. Позади парня послышался жёсткий, стариковский голос:
— Иккинг, стой! — настойчивым тоном заявил Сущий.
Иккинг даже не повернулся в сторону Неприкаянного. Словно плотная пелена застилала его уши, глуша любые звуки. Хезер сообразила, Сущий собирался заставить мальчишку взять Меч Неприкаянных. Она спешно подбежала к мечу, который Иккинг оставил лежать на земле. Но только девушка собралась дотронуться до рукояти меча, как лезвие засияло ослепительным, белым светом, которое едва не лишило её зрения. Клинок, то ли из-за попытки оказаться не в желанных руках, то ли от слов Сущего, бешено завибрировал. Хезер отшатнулась от Меча, испуганно попятившись к Беззубику, что также пребывал в изумлении от увиденного. Кончиком лезвия древний артефакт развернулся в сторону юноши, который продолжало колотить словно от дикого мандража. Хезер хотела сказать Иккингу про Меч, но устрашилась тревожить тлеющие огоньки его души. Однако на этом она не остановилась. Кшатрия всячески стала жестикулировать Беззубику. Как только дракон заметил её жесты, она указала пальцем на Клинок. Беззубик еле отвёл глаза от неестественно бледного, юного друга. Он понимал, на что намекала названная сестра. В его чешуйчатой голове промелькнула мысль: “Смерть Астрид ничего уже не исправит. А хоронить её — на это времени совершенно не оставалось”. Враги уже ожидали их на поверхности. И вряд ли они позволят им спокойно покинуть Долину, даже если он применит все известные боевые приёмы в стиле Ночной Фурии. И оживить Астрид Иккинг не сможет, как в прошлый раз, когда надежда действительно была. Дракон спешно обратился к матери:
— Мама, — посмотрел он на неё большими, жалостливыми глазами несчастного котёнка. — Пожалуйста, сбереги её тело здесь. Мы вернёмся за Астрид после того, как завершим миссию. — Иккинг прервал их диалог:
— НЕТ! — хрипло крикнул на драконов юноша. Изменения коснулись и его голоса. Он стал более грубым, шероховатым, хриплым. Совершенно не такой, каким должен быть юношеский голос: — Сначала я доставлю её домой! ДОМОЙ ДОСТАВЛЮ!!! СЛЫШИШЬ?! — истерично начал кричать юноша. Казалось, он рыкнет сейчас подобно дракону или Кер-Морхэзару. Изумруды блеснули доселе невиданными оттенками безумия, сопряжёнными с непереносимым грузом отчаяния. — Я НЕ ОСТАВЛЮ ЕЁ ПОСРЕДИ ВСЕГО ЭТОГО… АДА!!! — истерика сменилась рыданием без слёз. Затем, будто по волшебству, парень мертвецки посерьёзнел. В голосе зазвучали угрожающие, смертоносные нотки: — Если не поможешь, я спущу с тебя шкуру, дракон. И со всех остальных.