— Я знаю, ты не виновата в случившемся, Хезер. — он слегка отпрянул от неё, аккуратно взяв её за плечи. И, глядя брюнетке, что не сводила с него изумлённого взгляда, прямо в глаза, добавил: — Хватит уже нам недолюбливать друг друга. Нам всем. — посмотрел он на остальных друзей. — После всего, что мы пережили, я не хочу, чтобы моментные чувства заставили нас… и, главное, меня… — слегка замялся Иккинг, отчего девушка немного позволила себе улыбнуться. — … забыть о человечности. Забыть о том, кто мы есть. — затем он, также слегка заминаясь, вновь обратился к Хезер: — И ты, наверно, понимала, чем чреваты последствия этого трижды проклятого ритуала…
— Догадывалась, — сочувствующе полушёпотом произнесла она. — Иккинг, я осознала, насколько сильно ты её действительно любишь, — она слегка горестно улыбнулась ему. — И, что ради неё ты пойдёшь на всё… — девушка тихонько высвободилась из его приятных прикосновений. Недолго размышляя, Хезер подступила к главной мысли: — Я помогу тебе всем, чем смогу. Сделаю всё, о чём ты попросишь. Только скажи.
— Помоги мне отомстить за её смерть, — Беззубик и Дара, услышав это, обеспокоенно посмотрели на Неприкаянного. Однако тот не выказывал никаких эмоций на своих старческих, лицевых складках. Сущий молчаливо наблюдал, ожидая услышать мотивы, которыми в данный момент руководствовался юноша. — А мстить мы будем всем, из-за кого оказались в столь ужасной ситуации. Из-за кого мы попали сюда, Беззубик, — посмотрел он на дракона, отчего тот взволнованно захлопал большими кошачьими глазами, глядя на юношу. — И ты, Дара, — слова Иккинга и суккубу заставили забеспокоиться не меньше, чем Беззубика. — Мы все. Мы исполнили миссию, возложенную на наши плечи. Ты также исполнила свой долг перед Дэтомоной, Дара. — юноша вспомнил о просьбе Принцессы, сказав эти слова. В глубине души, он знал — просто так теперь им не покинуть Ад. Враг ожидает их на поверхности. — Сейчас, наша с вами задача — идти до самого конца. Но отныне мы не будем сражаться с Сероскалом за мир в Аду. Отныне мы не будем биться с врагом ради установления нового порядка, который планирует создать Сущий, чтобы избежать пророчества. Вместо исполнения чьих-то замыслов, мы будем крушить врагов и карать предателей. Одолеем Сероскала — того, кто лишил тебя, Беззубик, родного дома. — показал он клинком на друга, затем нацелив лезвие на суккубу: — Того, кто чуть не погубил тебя, Дара. По чьей вине вы оба стали изгоями в Аду. — его серьёзный взгляд вновь пал на одноклассницу: — Из-за кого ты, Хезер, превратилась в кшатрию.
— Ты ведь говоришь также и о Салеосе? — смекнула брюнетка, на что Иккинг безмолвно кивнул ей.
— Он — сейчас безвольная кукла в лапах Сероскала, — сухо заявила Дара. — И, я не уверена, что Хезер сумеет противостоять его воле.
— Как он сумел подчинить Герцога демонов? — спросила шокированная Хезер.
— Сероскал знает демонический язык. Он знаком с его тайными магическими диалектами. Сероскал пытался и меня околдовать им. — пояснила суккуба.
— Как ты противостояла ему? Ведь демонический язык беспрепятственно довлеет над волей любого демона, — поразилась Хезер.
— Всё дело в её душе, — встрянул в разговор Сущий. Затем он поглядел на юношу, в чьих глазах, вновь обращённых к нему, по-прежнему читалось презрение к древнему созданию. Хоть и не столь откровенное. — Пусть я и заслужил укор с твоей стороны, Иккинг, но мой совет в этом вопросе пригодится тебе и твоим друзьям. Не сомневайся.
— Хорошо, — сухо кинул слово Иккинг. — Что ты хочешь этим сказать?
— Человечность — вот секрет сопротивления демоническому языку. — властным, но слегка хриплым тоном пробасил Сущий.
Дару вмиг осенило. В словах Неприкаянного звучала столь очевидная логика. Она мгновенно осознала — все демоны, что окружали её на поверхности — все до единого либо теряли рассудок, как подчинённые Салеоса, от которых тот благополучно избавился; либо были как их Герцог — жестокими, лишёнными человеческих качеств. То же относилось и к Аде. И к Бахэйру. Хотя, он обладал человечностью большей, чем те, кому он служил.
— Выходит, волшебство рунного языка не причинит тебе вреда, — Дара указала ладонью на Хезер, которая не успела вникнуть в суть сказанного суккубой. Демоница заметила это и решила пояснить. — То, что ты сейчас с нами, а не до сих пор с Салеосом или Адой… То, что ты отправилась к Беззубику, отрешившись от себя. Понимая, что можешь умереть от лап и дыхания драконов после нападения на Утопию, ты сознательно вернулась в Измерение, чтобы вручить Беззубику чешуйку его матери. Ты помогла нам отыскать тайное убежище Неприкаянных, Беззубику вернула его мать. Всё это говорит, что ты совсем не такая, какой тебя считали многие. Беззубик… — она поглядела на дракона, — … увидел в тебе отчаявшуюся душу. Душу, которая нуждалась в любви и поддержке. И дракон дал её тебе. Стал тебе братом. Ни один демон не смог бы испытывать подобных чувств к дракону, учитывая многолетнюю вражду между двумя древними силами. И ты ради него устремилась в самое пекло событий. Самый замечательный пример человечности! Я более чем уверена, что власть рун не сможет повелевать тобой, — затем, она посмотрела на Иккинга. — А тобой, Хэддок, никак не сможет управлять. Ты — пусть и смертный, но ещё и внук Неприкаянного. Кровь Абстрагируса течёт в твоих жилах. Кровь ангела. А над ангелами демонические руны также не властны. Не зря Меч «потянулся» к тебе. — улыбнулась Дара. Хезер вмиг просекла: «Меч чувствовал перемены в душе Иккинга. Ощущал опустошение… Энергия клинка, должно быть, исцелила его. А оружие тянулось к нему, словно котёнок, что ложится на больной участок тела своего хозяина (живот, ногу и т.д.).
— А разве над Ночными Фуриями, в которых проникнет частичка души Дэтомоны, демонический язык не будет иметь власти? — забеспокоился Беззубик.
— Нет. Ибо Дэтомона — суть Лилит. А Лилит, как бы демоны не владели демоническим рунным языком, никогда не подчинялась ему. Именно поэтому никто из Князей и Герцогов не обладал властью над ней. Ибо в Лилит заключалась божественная власть, что была её проклятьем. — разъяснила Дара.
— Это обнадёживает, — уверенно произнёс Иккинг. Он отошёл немного от кшатрии, вновь вооружившись мерцающим клинком. — Тогда давайте приступим к задуманному. Только на этот раз мы исполним не во имя «добра». Не во имя спасения Ада. И уж тем более не ради предотвращения Конца Света.
— А ради чего мы будем всё это совершать, Иккинг? — искренне поинтересовался дракон. — Ты уверен, что месть — лучший мотив для борьбы с врагом?
— Пожалуй, нет. — Сущий еле заметно улыбнулся, услышав слова юноши. — Мы будем биться с Сероскалом и его ордами ради Астрид, — медленно произнёс юноша, глубоко вздохнув: — Ради её памяти. Ибо, потерпев поражение, мы предадим то, за что она вместе с нами была готова сражаться. Ради того, во что она поверила. Ради её бесстрашия и отчаянного безумия.
Сказанные слова, как нож сердце, исполосовывали душу Беззубика. Хезер же ощутила, как совесть пожирала её изнутри от слов Иккинга. Ведь, как она себя ни пыталась убедить, что в смерти блондинки виноват был Сущий, ощущала тяжкий груз вины на своих хрупких плечах. Из друзей сложнее всего смириться с произошедшем приходилось суккубе. Ведь предначертание в её Книге Судьбы заключалось именно в этом. И, хотя, Дара до конца не осознавала, зачем Сущему понадобится смерть Астрид, она незамедлительно исполнила то, что должна была сделать. А именно — в нужный момент, в нужный час, произнести слова на демоническом наречии. Впервые Дара тогда узнала, что Рай, как и большинство Междумирий Ада, обладало рунической надписью. Но она также помнила — на этом её роль в Аду не заканчивалась. Ибо в Книге Судьбы ей предстояло исполнить ещё одно предписание. Предписание, что определит её дальнейшую судьбу в посмертной жизни.
И Дара знала — как бы ни терзали её муки совести, как бы она ни желала скинуть с себя неподъёмный груз вины, прежде всего перед Иккингом, — ей ни в коем случае нельзя рассказывать юноше о том, что именно её слова вытолкнули душу Астрид Хофферсон из Ада. И насильно отправили в Рай. Не стоило даже представлять, что Иккинг способен сделать с ней, узнав эту страшную тайну. И совесть, что разрывала суккубу изнутри, ровно как и грядущее исполнение предначертания в Книге Судьбы, не позволяли Даре отступать. И сейчас, когда её друзья так сильно нуждались в ней, нельзя было трусливо покидать их, как бы душевные муки и инстинкты демона не стремились ей в этом поспособствовать. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Сделала выдох. Отринула от себя мысли о бегстве. Ради Иккинга, ради искупления перед ним своей вины, она, так же, как и Беззубик с Хезер, согласилась на опасную авантюру. Не ради мира в Аду. Не во имя добра. И уж тем более не из-за исполнения каких-то слов в синей ветхой книжонке Неприкаянных. Она решилась на это ради памяти Астрид.