— АСТРИД! — юноша изо всех сил рванул к возлюбленной, по-прежнему мёртвой… Он закрепил меч на поясе, и первое, что пришло ему в голову — отобрать Астрид у матери Беззубика, в тот момент, когда она несла девушку к Алтарю. — Я сам понесу её! Никому её больше не отдам! Не доверю, — в печальных изумрудах юноши Трёхкрылка углядела одну единственную мысль: находился бы здесь Сущий — он бы набросился на Неприкаянного по вине которого, как он считал, душа девушки теперь томится не в собственном теле, а в клинке за поясом.
— Пусть делает так, как считает нужным, Трёхкрылка, — успокоила Аделина Ночную Фурию. — Просто сопровождай Иккинга к Алтарю.
— Алтарю? — похлопал глазами Беззубик.
— Да. И всё, что нам нужно — уже есть. — мрачно улыбнулась Неприкаянная.
— Ты это о чём, Аделина? — насторожилась Хезер, думая, что Аделина замыслила нечто не доброе. Однако в диалог неожиданно вступили три создания, словами дополняя друг друга:
— Не стоит переживать. Никто не собирается никому причинять вреда… — прошептал один сиреневый летающий глаз.
— … Мы здесь, чтобы помочь Неприкаянной исполнить задуманное… — зашептал второй.
— … наше истинное предназначение — служить Новой хранительнице Долины. И знаний, что таятся под Нею… здесь… в Бездне… — завершил мысль третий.
— Но Астрид умерла по сути дважды. Когда Сущий отделял Дэтомону от девушки и в момент её сражения Иккингом, — возражала Хезер.
— Это действительно так, но… — Аделина глубоко вздохнула, понимая, что честность сейчас — залог успеха при проведении ритуала. Хоть ей и без того было нелегко говорить обо всём, она всё же решилась. И призналась: — Не Сущий повинен в том, что её душа не вернулась в тело.
— А кто? — в недоумении поглядел на неё Беззубик.
— В общем… С помощью рунного языка… Это я отправила Астрид в Рай… — Аделина поникла, предчувствуя дальнейшую реакцию друзей. И Иккинга. Беззубик и Хезер остановились. Они были шокированы тем, что она совершила. Иккинг, к счастью, ушёл далеко и не слышал этой части беседы. Иначе бы…
— Но… зачем ты это вообще сделала? Какой был от этого прок? — растеряв всяческие мысли, пробормотал Беззубик.
— Тем более, мы все видели, кем она стала. — отметила Хезер.
— В этом-то всё и дело. Сущий знал больше, чем кто-либо другой мог себе представить. Когда я с Беззубиком и Иккингом впервые оказалась у Неприкаянного, то немного полистала одну из Книг Судеб в его скромной библиотеке… Там была описана моя судьба… Через что мне придётся пойти… И на какую низость решиться… А затем вдобавок и умереть…
— Постой! — недовольно проурчал Беззубик. — Выходит, ты всё это время ЗНАЛА, что нас ожидает?!
— И ничего нам не сказала? — Хезер возмутилась не меньше дракона.
— Как ты могла, Аделина? — пребывал всё ещё в шоке Беззубик.
— Я не хотела причинять никому зла, поверьте! — едва удержав себя от искушения громко воскликнуть, говорила Аделина. — Сказать я не могла! Сущий мысленно запретил мне рассказывать о событиях. Его мыслям я нашла подтверждение в книге, где была описана моя судьба. Если бы поддалась чувству и поведала вам обо всём — война между Адом и Раем гарантированно случилась. И никто не смог бы её предотвратить и все Три Мира были бы уничтожены! — клялась в своих словах Неприкаянная.
Беззубик задумался над её словами, пока Хезер сдерживалась, дабы не покрыть девушку благим матом. Дракон уже неоднократно убеждался в том, что Сущий шёл на определённые, порой весьма не приятные поступки не из лучших побуждений. И уж тем более не для того, чтобы навредить. Он понял — Неприкаянный поставил перед собой всего одну цель — защитить мир. Мир, в котором он жил, живёт и будет жить.
— Хезер! — окликал Беззубик названную сестру. — Она права. Те образы, что видят Неприкаянные — неотвратимо происходят наяву. Они заносят их в Синие фолианты. Не думаю, что у неё были причины лгать нам. Она всего-напросто утаила от нас часть информации.
— Ты хоть понимаешь, как теперь страдает Иккинг? Посмотри на него! — указала Хезер пальцем на несчастного юношу. Однажды чуть не потерять любимую, а тут… дважды её лишиться… Какой человеческий разум вообще был способен вытерпеть подобные издевательства судьбы?
Спустя некоторое время, они добрались до прямоугольного, широкого пьедестала, сделанного из чёрного мрамора. Его окружали десять шипов, создавая образ десятиконечной звезды. Аделина тихо подошла к Иккингу и Трёхкрылке. Синяя Фурия пребывала в напряжении. Ибо Иккинг с каждой секундой становился мрачнее, отчасти безумнее. Он глядел на возлюбленную, что держал на своих руках. Глаза были наполнены отчаянием, непониманием. Казалось, от всей этой истории его разум разрывался на сотни кусков. Аделина ощутила нотки нарастающего безумия в мыслях Иккинга. Чтобы он не сделал чего ненароком ужасного, она нежно дотронулась до его затылка. Закрыв глаза, девушка ощутила в его сердце, израненном разуме невыносимо тяжкий груз отчаяния и вины. Вины за то, что ему пришлось собственными руками убить возлюбленную. Другая мысль едва не заставляла его биться в конвульсиях: Ради чего я это сделал? Может, стоило наплевать на все эти пророчества и судьбы миров и позволить Астрид уничтожить то, что лишь разрушает… и без того уничтоженные миры? Людей, демонов, драконов… Могущество двухсотлетнего демона и недавнее перевоплощение в тёмного ангела позволило ей добраться до столь мрачных оттенков разума, что Аделина глубоко ужаснулась. И стереть все эти мысли, как ластиком написанное карандашом, не могла. Однако остановить распространение этих ужасных мыслей, разрушающих его изнутри — на это ей хватит могущества. Она глубоко вздохнула, и, заговорила. Ощущение возникло у их друзей, будто Аделина в этот момент разговаривала с подсознанием юноши:
— Иккинг. Ты слышишь меня? Узнаёшь мой голос? — спокойным, ласковым голосом говорила она.
— Аделина? — Иккинг также закрыл глаза, погрузившись в какие-то образы, что вызвала своим прикосновением Неприкаянная. Внешне Иккинг успокоился. Тело продолжало дышать, крепко держа в своих руках любимую.
— Да. Твою возлюбленную можно спасти. Я знаю как. Всё, что от тебя требуется — довериться мне, — не открывая глаз, Иккинг послушно положил Астрид на прямоугольный алтарь. Трёхкрылка незамедлительно пустила сноп фиолетовых искр. Всполохи зажглись фиалковым светом, едва освещая поверхность алтаря.
— Аделина! Я так устал от всего этого! Я больше не выдержу. Я… я схожу с ума… Никогда мне не было так трудно, — с неприкрытым страхом в сердце произнёс Иккинг.
— Иккинг. Чтобы преодолеть безумие, порождённое ужасом потери и осознанием поступка, необходимо совершить ещё один. Не менее отвратительный. Не менее ужасный. Но лишь он избавит тебя от боли и безумия, охвативших твой разум. Ты сможешь это сделать, если доверишься мне.
— О чём ты говоришь, Аделина? — казалось, в образах он испуганно взирал на Неприкаянную. Затем, на неподвижную Хофферсон.
— Ты должен проткнуть лезвием меча сердце Астрид, — юноша готов был залезть на небо, карабкаясь лишь руками и ногами, от новой волны ужаса. Он и так уже им убил возлюбленную. И теперь, Аделина хочет, чтобы сделал это снова… Разве это не было ещё большим безумием… сумасбродством…?
— Нет… НЕТ! — сознание его металось внутри тела, не способное найти укромный уголок от вторгнувшейся в него Аделины.
— Иккинг Хэддок. — мягким тоном продолжала Неприкаянная. — Сделав это — боль и безумие отпустят тебя. Раз и навсегда. Доверься мне, как раньше. Как в первый раз, когда мы бежали из застенок Салеоса. Поверь своей интуиции. Пусть она станет щитом от всех твоих страхов и безумия, сковавших твой уставший разум.
Являлись ли правдой слова Аделины или же нет, но Иккинг принял к сердцу её совет. Внезапно, она ощутила, как сомнения и ужасы пытаются взять верх над Иккингом. Однако юноша сумел сосредоточиться. Несмотря на то, что в действительности, он походил на бледного вампира — кровь его застывала в жилах от предложенного Аделиной. У юноши не было причин ей не доверять. Она много раз доказывала ему это. И сейчас было не время поддаваться сомнениям. Тем более, что Аделина обрела себя. Стала той, кем должна была стать — Неприкаянной.