- Ассенизатором? - переспросил Питон. - Ах да, знаю… Что-то с памятью неладно, - пожаловался он. - Попроси Вайля смазать контакты… Нет, не надоело.
- И никогда не возникало желания сочинить что-нибудь самому? Ну, скажем, трактат о нравственности. Или наставление молодым матерям.
Питон долго молчал. Вопрос был неожиданным и потребовал напряжения всех его умственных способностей. Тюльпанов представил, какое чудовищное количество операций проделал электронный мозг, чтобы освоить новую для себя сферу мышления.
- Нет, - сказал он наконец, - нет, Тюльпанов, это некрасиво, и я, признаться, удивлен, слыша от тебя подобное предложение.
- Почему некрасиво?
- Потому что я выполняю функции эксперта, ассенизатора, если пользоваться твоим выражением. Какую же цену будут иметь мои суждения, если я сам буду участвовать в гонке за публикациями? И ты еще советуешь мне писать о нравственности.
- Беспокоишься о своем престиже?
- Разумеется, что тут странного?
- Я знаю немало людей, которых ничуть не смутит подобное совмещение функций.
- Это ваше дело, - отрезал Питон. - Я - машина, человеческое мне чуждо… Может быть, не все, - добавил он после секундного размышления.
Долго Тюльпанов убеждал Питона, но все его красноречие и аргументы наталкивались на стену. «Чертов пуританин, - подумал Тюльпанов, покидая рубку, - опять все рушится». Услышав за спиной шорох, он повернулся, но никого не обнаружил. «Только галлюцинаций мне еще не хватает!»
Следующие двое суток он пребывал в полнейшей прострации, не ходил в лабораторию, почти все время валяясь на диване и бессмысленно глядя в потолок. А на третьи позвонил Гутва и сообщил, что Питон имеет для него срочную информацию чрезвычайной важности. Впрочем, и это не произвело на Тюльпанова никакого впечатления. Что могла сказать ему безмозглая машина? Ну, уж безмозглой ее никак не назовешь, лениво поправил он сам себя и нехотя поплелся на свидание.
Вайль и Гутва поджидали его в рубке, у обоих был несколько загадочный вид, словно они заготовили какой-то сюрприз. Тюльпанов вяло поздоровался и осведомился, что нужно змею. Вместо ответа Вайль включил связь. По прерывающемуся от волнения голосу Питона можно было понять, как не терпелось ему поделиться своей новостью.
- Я написал научную работу, - торжественно заявил он.
Тюльпанов откинулся в кресле и нервно захохотал.
- А как насчет морали? - спросил он, утирая слезы.
- Какая мораль? При чем тут мораль? Повторяю, я создал научное произведение.
- Ладно, - махнул рукой Тюльпанов, - давай его сюда.
В следующие несколько часов они знакомились с творчеством своего подопечного, который выбрасывал в рубку страницу за страницей; общее число их перевалило за тысячу. Темой своего исследования Питон избрал «Методику определения ценности научных работ», не без оснований полагая себя специалистом в этой области. Но какая это была чудовищная ерунда! Помесь списанных отовсюду фрагментов с банальными рассуждениями на уровне третьеклассника. Высокопарные и ничем не подкрепленные декларации, изложенные бесцветным тусклым языком. Все это вызвало только смех.
Закончив чтение и посоветовавшись, они включили связь.
- Ну как? - раздался нетерпеливый голос Питона. Он явно предвкушал триумф.
- Ты проделал большой труд… - осторожно начал Тюльпанов.
- Работал двое суток не покладая рук, - сообщил Питон.
- Книга отличается стройностью композиции, широтой охвата проблематики, глубиной проникновения в суть явлений, - продекламировал без смущения Тюльпанов, исторгнув у автора вздох удовлетворения.
- Не все, конечно, в ней равноценно, есть отдельные недостатки.
- Без этого не обходится, - снисходительно признал Питон. - Я готов учесть дельные замечания.
- А как насчет проходимости? Тут мы вынуждены положиться на твою беспристрастность.
- Можете не беспокоиться. Я проэкзаменовал себя, и результат оказался выше всяких ожиданий - 94 процента.
У Тюльпанова глаза на лоб полезли. Гутва чуть не плюхнулся со стула.
- Да это мировой рекорд!
- Кажется, так, - скромно отозвался Питон.
- И все же, Питончик, согласись, было бы неэтично ограничиться твоим заключением о собственной рукописи. Придется отдать ее на повторную экспертизу.
- Вот это уже ни к чему, - заволновался Питон. - Попадет еще к какому-нибудь дураку. - Вы что, мне не доверяете?
- Отнюдь. Но порядок есть порядок.
- Я бы предпочел избежать дополнительных рецензий, - сказал Питон и небрежно, как бы невзначай, добавил: - Кстати, я тут между делом решил себя перепроверить - вернулся к некоторым забракованным рукописям, и оказалось, что с известной натяжкой их можно пропустить.