Он прокручивал все это в голове, когда приперся Фред. Этот был из настоящих торчков, всегда такой расслабленный, вежливый такой. Хасин его на дух не переносил. Главное, это дерьмо позволяло себе еще и фамильярничать, потому что оно, видите ли, когда-то знавало кузенов Буали, тех самых, которые первыми организовали в Эйанже трафик шмали, еще в восьмидесятых.
– Привет, братишка, – сказал Фред.
– Нет ничего. Вали отсюда.
Дальше все пошло как обычно. Фред и ухом не повел, Хасин отвечал все более односложно. Фред принялся клянчить: одну дозу, всего одну! Дело дошло до оскорблений. В конце концов перешли к угрозам, и Фред, жалкий и медлительный, соблаговолил отчалить. Сдержанность во взаимоотношениях была его навязчивой идеей. Он так и не нашел чем заняться в жизни: ни профессии у него не было, ни жены, ни преступлений. Жил он с матерью, влачил нищенское существование. Слава богу, у матери была богатая аптечка, которой Фред и утешался, когда нечего было курить. Врачи здесь были добрые. Вся долина нуждалась в паллиативной помощи.
– Похоже, у него еще и СПИД, – проговорил Элиотт, глядя вслед этому беспозвоночному.
– Глупости.
– Да он же подыхает, это сразу видно.
– Ну и пусть подыхает, сукин сын.
К пяти часам появилась девица с автодрома вместе с матерью, которая держала палатку с вафлями. Обе только и знали, что жрать чуррос и конфеты, не отрывая задниц от стула, при этом, как ни странно, мамаша была настолько же тощей, насколько дочка жирной. Включили генератор, и площадка сразу осветилась множеством лампочек. Мамаша поставила разогреваться формочки, запустила аппарат для приготовления сахарной ваты. По площадке распространился карамельный запах. Заиграла музыка.
Ребята сгоняли домой и теперь пахли гелем для душа, волосы их блестели, кое-кто малость перестарался с дезодорантом. Они напускали на себя скучающий вид, типа им все до лампочки, но нетерпение давало себя знать. Наконец явились они. Парочками или маленькими стайками. Девчонки с длинными распущенными волосами смотрели в пол, посмеивались втихомолку и постреливали вокруг глазами. Они устроились по ту сторону площадки, на скамейках или стояли, облокотившись о защитное ограждение. Пришли они из других кварталов Эйанжа или из Ламека и Этанжа, а некоторые приехали на автобусе аж из Мондево. Им разрешили, потому что сейчас каникулы, но при условии, что вернутся они не слишком поздно. У себя в квартале ребята девчонок не клеили, потому что каждая неизбежно была чьей-то сестрой или дочкой. А с этими, пришлыми, можно. Они приезжали каждый день, ради этого кусочка ярмарки. Надо было пользоваться моментом.
Хасин первым направился к кассе. Он взял десять жетонов на двадцать монет. Девица за стеклом уже обливалась потом. Узнав песню, послышавшуюся из репродукторов, она прибавила звук. Это была довольно занудная композиция Брайана Адамса, и ее мамаша закатила глаза. Она только что поставила печься первые вафли и обмахивалась рекламной газеткой. Остальные ребята выстроились в очередь за жетонами. Дело пошло.
Истратив первые десять жетонов, Хасин купил еще десяток. Почти два часа он катался по кругу. Приятели то и дело врезались в него. Он отвечал тем же. И все это время он думал только о девчонке, что стояла с двумя подружками на краю площадки, той, с кольцами в ушах и французским маникюром. Всякий раз, когда он смотрел в ее сторону, та отворачивалась. Каждый день они чего-то ждали. Но ничего не происходило. Он даже не знал, как ее зовут, ничего не знал. Он никому не говорил об этом. Около восьми она ушла. Она никогда не оставалась надолго.
Хасин ушел с автодрома и вернулся к парапету, у которого проходила вся его жизнь. Ему все обрыдло. Элиотт спросил, что с ним.
– Ничего, отстань.
Тут еще этим болванам, Саиду со Стивом, удалось заманить к себе в тачку двух телок. Хасин сплюнул сквозь зубы. Малыш Кадер смотрел на него. А вот этого делать было никак нельзя.
– Чего тебе?
– Ничего.
– Чего пялишься?
– Да ничего.
– Кончай пялиться, говорю, сучонок.
И так далее. Малышу Кадеру пришлось-таки опустить глаза. Небо над их головами застряло в зубастых челюстях многоэтажек. Фасады зияли узкими глазницами и кривыми ртами окон. Вкусно пахло вафлями. Фредди Меркьюри пел «I Want to Break Free». В конце концов Хасин ушел. Малыш Кадер был весь зеленый. Получил ни за что.