- Какие фантазии? - осторожно уточнила Маша, крепче прижимая к себе Петю, словно он мог защитить ее… От кого? От меня?
От меня, подумать только!
- Дядя Костя не будет твоим новым папой, - сказала я твердо, надеясь, что дочь поймет это раз и навсегда.
- Но почему? Ты же нравишься ему!
Да уж, упрямства ей было не занимать.
- Потому что он чужой папа, - наконец выдохнула я сквозь зубы то, что причиняло боль и мне самой.
- Неправда! - выкрикнула дочь так отчаянно, что у меня сердце треснуло напополам.
- Правда, - повторила я. - Мне жаль, но…
- Там на кухне плохо пахнет, - буркнула Маша прежде, чем гордо от меня отвернуться.
Она плакала. И за это я ненавидела сейчас Константина Лаврова еще сильнее.
На кухне не просто плохо пахло. Там все буквально дымилось.
Запах гари пропитал все помещение и я с ужасом поняла, что забыла про этот чертов омлет, оставленный боссом на плите.
Поспешно выключив горелку, я ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Это от дыма - сказала себе упрямо, распахивая окно, чтобы дурной запах выветрился…
Жаль, что нельзя было точно так же открыть настежь душу и позволить всему плохому унестись прочь вместе с ветром…
Когда останки омлета были счищены со сковороды, я вышла с мусорным пакетом в прихожую, чтобы сразу все это выкинуть.
Внутри защемило, когда увидела, что там, на своем маленьком розовом чемоданчике, спиной ко мне, сидит уже полностью собранная в дорогу Маша.
- Ты обещала, что мы останемся тут, - не поворачиваясь, проговорила она с обидой, от которой становилось больно. - Что мы встретим новый год с бабушкой и я смогу с кем-нибудь подружиться…
Я обреченно присела на соседний чемодан.
- Я знаю, милая. Я действительно хотела, чтобы так все и было…
- Почему тогда мы должны уезжать?
- Потому что так будет лучше.
- Кому?! - вскрикнула она так пронзительно, что я поняла - я мучаю дочь, сама того не желая.
- В мультике Аркашу обижали другие плохие тюлени, - проговорила вдруг Маша. - Он сначала прятался от них, а потом решил, что нельзя так жить все время…
Я нервно хмыкнула. Пожалуй, эта тюленья мудрость была не такой уж и наивной.
Ну что я и впрямь? Почему я должна переворачивать свою жизнь и главное - жизнь Маши вверх тормашками из-за какого-то мужика? Он не хотел разойтись по-хорошему - что ж, будет, значит, по-плохому.
Это не я развязала войну, но я намерена была ее выиграть.
- Думаю, мы можем остаться здесь как минимум до Нового года, - проговорила я, заговорщически толкая дочь плечом.
- Правда?
Ее глаза зажглись восторгом, и я поняла - это стоит того, чтобы сражаться с целым миром.
Если потребуется.
Но лучше бы, конечно, без этого…
- Ты меня страшно выручаешь, - от души призналась я Виктору - парню, с которым мы разошлись когда-то давно, но остались, вроде как, добрыми друзьями.
Я нервно впивалась пальцами в его локоть, когда мы дружно, словно влюбленная парочка, шагали по улице к моему временному месту работы.
- Учти, ты обещала, что будешь носить мне на могилку цветы, если я вдруг паду смертью храбрых в этом бою, - помпезно заметил он, заботливо меня поддерживая на скользком участке дороги.
- Да ну тебя, - отмахнулась я пушистой варежкой. - Уверена, до убийства дело не дойдет.
Хотелось на это надеяться, во всяком случае.
- Ну не знаааю, - протянул он с сомнением. - Судя по твоим рассказам, этот чувак просто зверь!
И тут же рассмеялся, скрашивая эффект серьезности, с которой прозвучали его слова.
- Поверить не могу, - вздохнул Вик шутливо, - что помогаю женщине, которая меня вероломно бросила!
Он вдруг остановился и, требовательно сжав мою руку, чтобы я на него посмотрела, спросил:
- Это ведь из-за него, да?
- Что? Нет! То есть, я не понимаю, о чем ты вообще!
- Все ты понимаешь, - рассмеялся он негромко. - Из-за него я оказался недостаточно для тебя хорош…
- Ты слишком умный, чтобы долго жить, - хмуро парировала я. - Радуйся, что ты мне еще нужен для дела…
- Ой, боюсь-боюсь!
Под громогласный хохот Вика мы зашли в здание офиса - я провела его по своему электронному пропуску - и вместе поднялись на нужный этаж. Когда двери лифта распахнулись, я демонстративно снова взяла его под руку и мы нарочито медленно, позволяя всем вокруг нас рассмотреть, прошли к моему рабочему месту.
- Ну, я пошел? - спросил он негромко, склоняясь ко мне так, что со стороны это выглядело как весьма интимное действо.