- Постой, постой, как чуть - сразу высшие интересы! - перебил его Длинный Эдильбай.- Ты вот что скажи, что-то я не очень в толк возьму. Выходит, каждый из нас должен постоянно иметь при себе небольшой радиоприемник наподобие транзистора, чтобы слышать команду? Так это уже повсюду есть!
- Ишь ты какой! Да разве об этом речь? То ерунда, то детские штучки! Никому не надо при себе ничего иметь. Ходи хоть голый. А только незримые радиоволны - так называемые биотоки - будут постоянно воздействовать на тебя, на твое сознание. И куда ты тогда денешься?
- Вон как?
- А ты думал! Человек будет все делать по программе из центра. Ему кажется, что он живет и действует сам по себе, по своей вольной воле, а на самом деле по указанию свыше. И все по строгому распорядку. Надо, чтобы ты пел,- сигнал - будешь петь. Надо, чтобы ты танцевал,- сигнал - будешь танцевать. Надо, чтобы ты работал,- будешь работать, да еще как! Воровство, хулиганство, преступность - все забудется, только в старых книгах читать об этом придется. Потому что все будет предусмотрено в поведении человека все поступки, все мысли, все желания. Вот, скажем, в мире сейчас демографический взрыв, то есть людей очень много расплодилось, кормить нечем. Что надо делать? Сокращать рождаемость. С женой будешь иметь дело только тогда, когда сигнал на то дадут, исходя из интересов общества.
- Высших интересов? - не без ехидства уточнил Длинный Эдильбай.
- Вот именно, государственные интересы превыше всего.
- А если я без этих интересов захочу это самое с женой или еще как?
- Эдильбай, дорогой, ничего не получится. Тебе такая мысль в голову не придет. Покажи тебе самую что ни есть раскрасавицу - ты даже глазом не поведешь. Потому что биотоки отрицатель-ные подключат. Так что и с этим делом наведут полный порядок. Будь уверен Или взять военное дело. Все по сигналу будет. Надо в огонь - в огонь прыгнет, надо с парашютом - глазом не мигнет, надо взорваться с атомной миной под танком - пожалуйста, одним моментом. Почему, спроси-те вы меня? Дан биоток бесстрашия - и все, никаких страхов у человека... Вот как!..
- Ох и врать же горазд! Ну несешь! Чему тебя столько лет учили? искренне удивлялся Эдильбай.
Сидящие откровенно посмеивались, ерзали, качали головами, вот, мол, заливает парень, но продо-лжали слушать - чертовщину несет, и все же занимательно, неслыханно, хотя все понимали, что он уже изрядно опьянел, запивая понемногу водку шубатом, какой с него спрос, пусть болтает. Где-то что-то слышал человек, а что тут правда, что ложь, стоит ли голову ломать. Да, но Едигею вдруг стало по-настоящему страшно - неспроста каркает наш болтун, обеспокоился он, ведь он это где-то вычитал или услышал об этом краем уха, ведь он все узнает с лёта, где что неладно. А что, если и в самом деле существуют такие люди, к тому же большие ученые, которые и вправду жаждут править нами, как боги?..
Сабитжан же выдавал без удержу, благо его еще слушали. Зрачки под вспотевшими очками расши-рились, как кошачьи глаза в темноте, а он все пригублял то водку, то шубат. Теперь он, размахивая руками, рассказывал байку о каком-то Бермудском треугольнике в океане, где таинственно исчеза-ют корабли и неизвестно куда пропадают пролетающие над этим местом самолеты.
- Вот у нас один в области все добивался за границу съездить. И чего уж там такого, подумаешь! Ну и съездил на свою голову. Других оттер, полетел куда-то через океан, то ли в Уругвай, то ли в Парагвай,- и с концом. Прямо над Бермудским треугольником самолета как не было, исчез. Не стало его, и все! А потому, друзья, к чему кого-то просить, добиваться разрешения, кого-то оттирать в сторону, обойдемся и без Бермудских треугольников, живи на собственной земле, при собственном здоровье. Давайте выпьем за наше здоровье!
"Ну пошло! - ругнулся про себя Едигей.- Сейчас он свою любимую присказку вспомнит. Эх, наказание! Как только выпьет, нет ему тормозов!" Так оно и вышло.
- Выпьем за наше здоровье! - повторил Сабитжан, оглядывая сидящих мутным, неустойчивым взором, но все еще силясь придать выражению лица своего некую многозначительную важность.- А наше здоровье - это самое большое богатство страны. Стало быть, наше здоровье - государстве-нная ценность. Вот оно как! Не такие уж мы простые, мы государственные люди! И еще я хочу сказать...
Буранный Едигей резко встал с места, не дожидаясь, пока тот закончит произносить свой тост, и вышел из дома. Громыхая в темноте на крыльце - то ли порожнее ведро, то ли еще что-то пута-лось под ногами,- он с ходу надел свои кирзачи, похолодевшие к тому времени на открытом возду-хе, и пошел домой огорченный и обозленный. "Эх, бедный Казангап! - неслышно застонал он, прикусывая ус от обиды.- Что же это - и смерть не смерть, и горе не горе! Сидит, выпивает себе, как на вечеринке, и хоть бы что! Придумал себе эту чертову присказку - государственное здоровье, и вот так каждый раз. Ну, дай-то бог завтра все честь по чести соблюсти, а как схороним да первые поми-нки справим, ноги его больше не будет, избавимся, кому он здесь нужен и кто ему нужен?!"
А все-таки порядочно, оказывается, засиделись в доме Длинного Эдильбая. Время к полуночи подошло. Едигей вдыхал полной грудью остудившийся воздух ночных сарозеков. Погода обещала быть назавтра, как обычно, ясной и сухой, довольно жаркой. Всегда так. Днем жарко, а ночью холо-дина, озноб прошибает. Оттого и засушливые степи кругом - трудно растениям приспособиться. Днем они тянутся к солнцу, расправляются, влаги жаждут, а ночью их холод бьет. Вот и остаются только те, что выживают. Колючки разные, полынь большей частью да на выносах из оврагов разно-травье клоками держится, его можно накосить на сено. Геолог Елизаров, давнишний друг Буранного Едигея, рассказывал, бывало, прямо-таки картину такую расписывал, что когда-то здесь были богатые травянистые места, климат был иной, дождей выпадало в три раза больше. Ну, ясное дело, и жизнь оттого была иная. Стада, табуны, отары бродили по сарозекам. Давно, наверно, это было, возможно, до того еще, как объявились здесь те самые свирепые пришельцы - жуаньжуаны, от которых и след простыл в веках, один слух остался. А иначе как могло разместиться в сарозеках столько люду. Недаром же Елизаров говорил: сарозеки - позабытая книга степной истории... Он считал, что история Ана-Бейитского кладбища тоже не случайное дело. Иные есть грамотеи, историей признают только то, что написано на бумаге. А если в те времена книги не писались, тогда как быть?.. Прислушиваясь к проходящим через разъезд поездам, Едигей по какой-то странной аналогии вспомнил штормы Араль-ского моря, на берегу которого родился, вырос и жил до войны. Казангап ведь тоже был аральский казах. Оттого и сблизились они, оказавшись на железной дороге, и часто тосковали в сарозеках о своем море, а незадолго до смерти Казангапа весной съездили вдвоем на Арал, оказывается, старик прощаться ездил с морем. Но лучше бы не ездили. Расстройство одно. Море-то ушло, оказывается. Исчезает, высыхает Арал. Километров десять ехали по прежнему дну, по голому суглинку, пока добра-лись до края воды. И тут Казангап сказал: "Сколько стоит земля стояло Аральское море. Теперь и оно усыхает, что уж тут говорить о человеческой жизни". И еще он сказал тогда: "Ты меня схоро-ни на Ана-Бейите, Едигей. А с морем я вижусь последний раз!"