— Вы подтвердили мои худшие опасения, Марк. Мои отчаянные надежды на современную молодежь провалились с треском благодаря вам. К сожалению, вы олицетворяете не лучшую часть подростков, мистер Паттерсон, из ряда тех, кто совершенно не занимается учебой, а лишь прожигает время с друзьями или в Интернете, — яро отчитывала Паттерсона миссис Томсон, обводя его с ног до головы осуждающим взглядом. Её монотонный голос сводил с ума всех старшеклассников, усиленно надавливая на сознание. Марк вздрагивал от каждого колкого слова, будто на него выливали грязные помои. Сердце колотилось, разжигая в груди могучее пламя ярости.
Дилан не сдерживал на лице ликующей улыбки, наблюдая за оглушительным поражением друга. В измождённом сердце неустанно тлела надежда, что Стефани не станет общаться с неудачником и бросит его. Но Дилан знал, что Ховард не относится к тому типу девушек, которые сломя голову мчаться за победителями и красавчиками. Она всегда бойко утверждала, что сможет полюбить парня, который перевернёт с ног на голову её мир и затронет неспокойную душу. Сердце забивалось в тиски от угнетающих мыслей, кромсающих бритвой сознание, но по убеждениям девушки получалось, что именно Паттерсон сумел пробудить в ней светлые чувства. Если бы Дилан знал, каким наивным дураком был, позволяя таким мыслям парализовать свое сердце.
Парень медленно сходил с ума, целую неделю наблюдая в школе за влюблённой парочкой. Дилан ничего не говорил, задыхаясь от гложущей боли, и постоянно буравил спину Стефани вопросительным взглядом. Ховард все перемены проводила в компании Марка, открыто игнорируя ОʼБрайена.
Дилан чувствовал себя сидящим на пороховой бочке, когда все эмоции обострены до предела, а ты просто изнываешь от лихорадочного ожидания. Он не знал, стоило ли пытать безрассудные надежды и ждать чего-то. Он неоднократно звонил Стефани, слыша в ответ лишь несносные гудки. Он посылал ей сотни сообщений, искренно извиняясь, не зная за что, но подруга продолжала молчать. Он стирал до крови костяшки пальцев, разъярённо ударяя кулаком в железный шкафчик, когда рядом проходила Ховард с невинной улыбкой, адресованной кому угодно, но только не Дилан у. Он прожигал дыры в пепельно-сером потолке перед сном, представляя до одури родной образ Стефани, которая игриво ему улыбается, хлопая веером длинных ресниц.
ОʼБрайен нервно заёрзал на стуле, растеряно встряхивая копной темно-шоколадных волос. Его воспламенённые глаза темнели, как спелая вишня, на осунувшемся лице рдела обида. Густые брови нахмурились, а мелкие складки на лбу свидетельствовали только о лютой злости. Он увидел то, что повергло его в шок. Пока мисс Томсон упорно отчитывала Марка, осыпая его нравоучениями и заставляя краснеть, Стефани, сидящая за задней партой, ласково взяла его за руку, крепко обхватив ладонь.
ОʼБрайен потерял самообладание и больше не мог спокойно усидеть на месте. В горле ужасно пересохло, сумасшедшее сердцебиение ударами тока отдавалось в висках, а мысли растерянно расползались, как муравьи. Парень крепко ухватился за угол парты, пытаясь заглушить приступ ярости. Вместо этого проклятая столешница начала громко трястись под дрожащей рукой Дилана, привлекая ненужное внимание. Шатен летел в неведомую пропасть и не мог спастись. Через минуту он ураганом вылетел из кабинета, резко хлопая дверью. Миссис Томсон, погрязшая в назидательных тирадах, даже охнуть не успела, когда дверь с оглушительным хлопком закрылась, а сквозняк поднял в воздух её бумаги, лежащие на столе.
*
Тёплое весеннее солнце скрылось за дымкой задумчивого горизонта несколько часов назад. Багряный вечер накрыл уставшие улицы серебристым туманом, погружая в сон. Деревья неслышно вздрагивали в такт ветру, а кусты цветов пускали последние волны пьянящих ароматов. По тротуару несмелой походкой шла девушка в черной ветровке. Она словно пряталась под капюшоном от сумрака, который властно погружал улицы Бейкон Хиллс в свои объятия.
Недавно Стефани начала заниматься стрельбой по совету отца и два раза в неделю ходила на вечерние тренировки. Крис переживал за судьбу дочери, потому что в местных газетах всё чаще начали появляться тревожные статьи о нападениях диких животных на людей. Семейство Ховардов должно было удостовериться, что их несовершеннолетняя дочь сможет защитить себя самостоятельно, полагаясь только на собственные умения и стойкость. Эрик Ховард, дед Стефани, был заядлым охотником, поэтому достать для внучки оружие не составило ему особого труда. У девушки появился личный пистолет, с холостыми патронами разуметься.
Ховард впервые без сопротивления поддержала «гениальную» идею родителей, потому что слишком долго искала себе занятие, что помогло бы отвлечься от гнетущих мыслей и одновременно выплеснуть гнев. Полтора часа стрельбы давали возможность свободно вздохнуть и забыть о неотступных трудностях. По окончанию каждой тренировки всё возвращалось на круги своя. Дилан. Дилан. И ещё раз Дилан.
Чёртов ОʼБрайен упрямо залёг в её сердце тяжелым камнем, от которого нельзя было избавиться. После проклятого сообщения, которое он прислал ещё неделю назад — на двойном свидании — девушка окончательно утратила сон. Те слова Дилана казались такими двусмысленными, что Стефани не могла заставить себя перестать о них думать. Она встречалась с Марком почти две недели, но категорично запрещала к себе прикасаться, чем доводила парня до бешенства. Но как Ховард могла позволить чужим рукам касаться её хрупкого тела, чужим устам — целовать её воспалённые губы, чужим глазам — изучать каждый уголок её кожи?
Стефани грезила о другом парне, жизнь которого рушилась у неё на глазах. Ховард кусала губы до крови, запрещая себе смотреть в родные медово-карие глаза. Она со скрежетом зубов сбрасывала звонки Дилана и судорожно плакала ночи напролёт, читая его сообщения с откровенными извинениями. Она ежедневно натягивала фальшивую улыбку и продолжала встречаться со Марком, плавясь под убийственными взглядами ОʼБрайенf.
Почему? Потому что ранить человека было для неё равносильно смертельной пытке. Стефани предпочла терзать себя жгучей болью, поклявшись не подвергнуть страданиям Паттерсона, который так преданно её любил. Ховард верила, что её отчаянная ложь убережет Марка от щемящей боли, которая поглощала её окровавленное сердце, но не понимала, что убивает обманом не только себя, а и Дилана.
— Стефани… — прозвучал дребезжащий голос за спиной, и горячая рука коснулась ладони брюнетки.
Ховард издала испуганный вопль, молниеносно поворачиваясь к «обидчику» лицом. Глухой страх стерся с её побледневшего лица, и Стефани резко заломила руку незнакомца за спину. Парень в красной толстовке даже не пикнул, подозрительно быстро поддавшись уловке девушки. Удерживая незнакомца в неудобном положении, Стефани жаждала увидеть его лицо, по-прежнему скрытое под капюшоном. Девушка ловким движением смахнула с головы красный капюшон и изумленно охнула, отпуская руку парня. Перед ней стоял ОʼБрайен с перекошенным от возмущения лицом.
— Боже, Дилан, я не думала, что это ты. Это всё мой отец виноват: напичкал меня страшными историями о диких животных. Теперь я готова сломать руку любому, кто меня напугает. Прости, пожалуйста, — тараторила Стефани, нервно скрестив пальцы рук.
В её медовых глазах загорелся прежний блеск доверия и теплоты, по которому так скучал ОʼБрайен. Он смотрел на её дрожащие руки, слушал её надрывные речи и не мог сдержать довольной улыбки. Перед ним стояла Ховард, которую он всегда знал — мягкосердечная, неугомонная и заботливая. Именно такую Стефани полюбил Дилан, сам того не замечая. Она всегда была рядом с ним: боролась с его заносчивым характером, звонко хохотала над его непристойными шутками, терпела его выходки, не обращала внимания на колкости и обиды. ОʼБрайен украдкой смотрел в её медово-карие печальные глаза, растворяясь в них без остатка, касался её ледяных ладоней и чувствовал пламя её беспокойного сердца, гладил её шёлковистые волосы и жутко ненавидел, когда она плакала. Если бы он только мог знать, сколько горьких слёз Стефани из-за него пролила.