— Убирайтесь! Он мой! — к удивлению, растение прекратило своё поползновение, а через некоторое время, будто с сожалением, начало отступать, но не уходить полностью. Я чувствовала, что стоит мне покинуть это место, как они вернуться вновь к своей добыче. — Вы. Его. Не. Тронете! — прошипела им, ощутив, как температура вокруг понизилась, видимо, от неконтролируемой магии, и внезапно почувствовала отклик: они признавали поражение, соглашались оставить тело, даже сторожить его для меня, не давать ему испортиться или разложиться, если я захочу. Согласно кивнула, не зная, почувствуют ли меня. Почувствовали. И теперь я смогла разглядеть его: с посеревшим лицом и бледными рыже-коричневыми волосами, стальными, совсем не блестящими, как обычно, глазами.
— Алекс, я… я… — и тут меня прорвало, я упала на колени перед гробом, рыдая, чувствуя, как меня бьёт крупная дрожь. Пальцы потянулись вперёд, заскользили по холодной коже и тут же увязли в волосах, неплохо отросших по сравнению с нашей первой встречей: он так и не удосужился выделить время, чтобы подстричь их. Ткань рубашки, в которую я уткнулась лбом через пару секунд, не в силах смотреть больше на парня, была холодной и пахла землей. И это меня немного отрезвило, будто дало пощёчину. Но я так и осталась лежать головой на груди парня, молясь, чтобы она начала хоть немножко, хоть совсем чуть-чуть вздыматься, глядя безразлично, как моя коса, которую я заплела, пока шла сюда, удачно закрыла для Алекса земные дали, позволяя не пялить глаза до ночи в небеса.
Очнулась от спасительного забытья, которое помогло мне не сойти с ума, только когда на небе сияли звёзды — холодные и безразличные к чужому горю. Вспомнился Сат, его безумная жажда к захвату мира. И стало, который раз уже за эти сутки, страшно. Нужно было что-то делать. Все слезы я выплакала, на смену горю в душе пришло безразличие. Могло ли служить оправданием к убийству брата то, что мной управлял кто-то? Я не знала. Зато эта мысль помогла подняться, наконец, с земли. Тело затекло, кости ломило, но изнутри меня заполнила какая-то невиданная мной раньше сила. Была это жажда мести, или желание всё исправить? Какая разница, если она сможет мне помочь.
— Я тебя спасу, слышишь? — тихо прошептала парню. И, будто боясь, что он не поверит: — Я найду способ, только дождись меня там. Пожалуйста!
***
— Что будешь с ней делать? — спустя какое-то время поинтересовался перевертыш у парня, который к этому моменту совершенно утратил какие-либо черты, больше походя на расплывчатый, нечеткий образ, быстро слепленную из темно-серого материала скульптуру. — С неё же станется, ринется в Ад.
— Безусловно, неужели ты усомнился в Тенши? — покачало головой существо. — Но знаешь, чем больше она будет вспоминать, тем меньше будет рваться туда.
— Неужели? — недоверчиво переспросил Себастьян. — По мне, так она сейчас пылала праведным гневом, готовая убить за этого принца.
— Это пока в её милой головке обрывки воспоминаний не встали в единую картину, — ответил Сатана. — И если нам повезёт, то она всё вспомнит раньше, чем совершит опрометчивые шаги. И тогда уже не кинется спасать принца. Конечно, я сомневаюсь, что она будет согласна на моё правление миром, но с этим я что-нибудь придумаю.
— Зачем тебе весь мир? — внезапно робко поинтересовался перевертыш. — Ты никогда мне не отвечал, но я хочу знать.
— Зачем? — в руке существа появился бокал вина. Легко покачивая из стороны в сторону темную жидкость, властитель Ада молчал. Молчание затянулось. И из-за этого Себастьян вздрогнул, когда услышал голос мужчины: — Мне скучно. Банально скучно. Сестра отстраняется и отстраняется от меня, век за веком, я не могу этого терпеть. Возможно, если я разрушу этот мир, восстановление или создание нового поможет сплотить нас вновь.
— И ты готов пожертвовать всеми нами ради этого? — пораженно переспросил его собеседник.
— Конечно. Кто вы вообще такие мне? Ваша жизнь настолько быстротечна, что я не вижу смысла даже пытаться начать общаться, привязаться к кому-нибудь. Это будет печально: прийти за своим лучшим другом, возлюбленной или чадом и увести их в место забытья, где даже я вряд ли смогу их встретить вновь.
— А ты не пытался сделать тоже, что и Яра? — получил ещё один вопрос. — Поселиться в чужом теле, попытаться прожить чью-то жизнь с нуля, не помня о том, что ты бессмертное существо?
— Зачем мне это? Лишь Тенши может страдать такой ерундой, — покачал он головой. — Конечно, я бы мог: сестра взяла бы общую работу на себя, как сейчас её работу беру я, но я не хочу. Я боюсь, что… — на секунду он запнулся, поняв, что болтает слишком много. Обычно Сатана не позволял себе такого. Но, не заметив в глазах перевертыша ни капли торжества, ощущая лишь его сочувствие, решил продолжить, показывая свою непоколебимость и безразличие к ситуации: — Что меня могут ранить. И эту рану будет невозможно залечить магией. А раненный любовью человек — слабый человек. Слабость для меня губительна, — он замолчал, подходя к окну, отпивая из бокала, что держал в руке.
— И что же будет дальше? — спросил Себастьян ещё через одну большую паузу. — Возвратишь её сюда или будешь и дальше, как всегда, тихо следить за ней?
— Я не знаю. Не думал, что всё пойдёт именно так, — покачал мужчина головой, а затем прислонился ей к стеклу окна. — Скорее всего, буду следить, не позволяя наделать глупостей. И, конечно же, сделаю всё, чтобы она не попала в Ад. С другой стороны, если решится туда идти, она себя должна будет убить, а значит, она автоматически станет моей Тенши, что неплохо. Если не станет использовать свои возможности.
— Возможности? — обычно Сатана был неразговорчив с другими, но сегодня было что-то с ним не то, и Себастьян пытался по полной узнать всё, разобраться. Быть может, это поможет ему, и не только ему, в будущем, выжить в грядущем безумии. — Вы же бессмертны и не можете войти в Ад.
— Я нет, а вот она — да. Если всей душой поверит, что кому-то ещё не место с душами мертвых, то сумеет попасть и попытаться найти эту душу. Но всё это губительно даже для её бессмертного тела. Я не уверен, что она сможет воспользоваться даром, будучи человеком, но, пожалуй, это даже и к лучшему.
— Возможно, — не стал спорить перевертыш.
— Не возможно, а точно, — перебил его Сатана. — Главное, чтобы она не узнала, чтобы этот проныра-дракон не рассказал ей. Ведь тогда кинется, точно кинется туда. Она всегда была слишком совестливой. И будучи Тенши, и будучи Ярославой.
— Не проще ли запереть её здесь, пока воспоминания не вернуться? — попытался предложить выход зверь.
— О нет! С кем угодно я бы провернул такое не глядя, но не с ней. Невозможно делать больно существу, которое любишь больше всего на свете, — отрезал он. — Я просто подожду. Подожду её хода, а потом попытаюсь повернуть всё в свою пользу. Как делал до этого и всегда. Раньше бы я просто поменял её мысли и желания, но сейчас такое уже не получится.
— А как же принц и его королевство? — внезапно напомнил собеседник Сатане.
— Ах да, как же я мог забыть про него. Сегодня я чересчур рассеянный, ты неплохо мне напоминаешь обо всём. Возможно, именно по этой причине я тебя не убил ещё, даже ответил на расспросы и оставлю в живых ещё какое-то время, — покачал головой мужчина. И через секунду перед перевертышем был уже высокий рыжеволосый юноша, который смотрел тяжелым серым взглядом вперёд. — Что же, пора начинать наводить в стране порядки. Пора начинать делать мир, к которому я стремлюсь, — в его словах было что-то такое, что брюнет вздрогнул, вдруг осознав, что перед ним одно чистое безумие. С которым необходимо что-то сделать, которое необходимо как-то остановить. Которое, если его не отрезвить, станет чистым хаосом…