Лео — милейшее существо. Самое интеллигентное в этой семейке. У Лео нет хвоста, и потому он виляет всем задом. Летом, когда Мурка вывозит его на дачу, Лео пытается от Мурки удрать, и иногда ему это удается. Тогда Мурка бродит по окрестностям и выкликает его заунывным голосом. Но Лео не отзывается, потому что знает — кроме толокняной каши, ему у Мурки ловить нечего. На чужих дачах Лео любят, кормят печенкой и покупают мазь для ушей, чтобы он хорошо слышал, как его зовет Мурка, и ни в коем случае случайно не откликнулся. На чужих дачах Лео почему-то откликается на кличку Макс. «Опять максовать ушел», — вздыхает Мурка.
— Как не стыдно! — выговаривает Лео Машка после особо длительного отсутствия. — Как не стыдно! Ушел жить к чужим людям! А если я уйду жить к чужой собаке, что ты на это скажешь?
Однажды Лео в родительский день убежал на территорию соседнего пионерского лагеря и вернулся совершенно счастливый с розовым бантом на шее. Тем самым.
— Что же ты за собака такая бессмысленная! — пеняет ему Муркина мама. — Не лаешь, не кусаешься!
— Ты как будто смысленная! — отвечает Машка. — Тоже, между прочим, не лаешь, не кусаешься!
Лишь в одном можно упрекнуть Лео: он слишком внимательно обращает свой взор на кухню, где, как водится, располагается обеденный стол. А на столе, как водится, время от времени располагается обед. Это-то его и влечет. В какой-то момент Мурка начала замечать, что со стола пропадают разные вещи. Кусок сыра там. Или колбасы. Или хлебушек. Конфеты шоколадные. Мамина шарлотка. Сковородки на плите стали двигаться. Сахарница однажды перевернулась. Ну и так далее. Однако кредит доверия у Лео был так велик, что истинное его лицо пока оставалось в тени. Замечались и другие странности. Например, раньше Лео всегда ходил с Муркой в ванную и сидел перед душевой кабинкой на махровом полотенце, пока она принимала душ. Однако с некоторых пор начал манкировать своими обязанностями. Только Мурка за ручку двери, он резко разворачивается и уходит в спальню. «Что такое? — думает Мурка. — К чему бы?» Решила проверить. Зашла в ванную, включила воду, а сама — к двери. Подглядывать. Видит: Лео дошел до спальни, обернулся, убедился, что Мурки нет, и — пулей на кухню. Там Мурка его и застукала, пожирающим подсолнечную халву, купленную Лесным Братом в виде лакомства, на которое, кроме него, никто не покусится. Ошибся. С тех пор дверь в кухню стали тщательно закрывать.
И вот этим летом в дикую жару возвращается Мурка домой, мечтая о стакане холодного сока с куском кекса. На столе, как всегда, беспорядок. Кекса нет. Ну, нет, так нет. Лесной Брат съел. Или ребенок Кузя. Хотя странно — половину кекса «Столичный» не первой свежести, известковой консистенции, с косточками в изюме одним махом съесть невозможно. Приходит Лесной Брат.
— Как, — говорит Мурка, — как ты умудрился съесть такой оковалок кекса?
— Кекса? — удивляется Брат и начинает проявлять признаки беспокойства. — Никакого кекса я не ел! — Тут до него доходит весь ужас происходящего, и он начинает орать: — Боже мой! Мой кекс! Мой любимый кекс! Где мой любимый кекс? Немедленно отдайте мой кекс!
Не сговариваясь, они смотрят на Лео. Лео смотрит на них. Если вы когда-нибудь видели ангела, то поймете, о чем речь.
— Не может быть, — говорит Мурка, почесывая Лео за ухом. — Дверь же закрыта.
И они идут в спальню. В спальне на американском покрывале, которое им Димка прислал из своего далекого ПМЖ, разбросаны куски кекса, изюм и обрывки целлофана. Лео лезет под кровать. Достать его оттуда не представляется никакой возможности.
— Как? — кричит Мурка. — Как?
— А вот так! — кричит в ответ Лесной Брат и тащит ее в кухню.
И тут Мурка понимает. Лео вышел на балкон, который опоясывает квартиру, с балкона прыгнул на открытое кухонное окно, осторожно, не сдвинув ни одного кактуса, пробрался внутрь, залез на стол, ухватил кекс, с кексом в пасти вылез обратно на балкон, вошел в комнату через балконную дверь и отправился в спальню, где и пировал на свободе до их прихода.