За спиной мисс Фоли виднелся занавес из темно-синих, нанизанных на шнуры бусин, он был как грозовой ливень, хлеставший у входа в скромную гостиную.
Там, где ливень касался пола, виднелись носки пары пыльных маленьких ботинок. Там, за стеной ливня, стоял в нерешительности злой мальчик.
Злой? Уилл прищурился. Почему злой? А потому. Этого «потому» было вполне достаточно. Да, мальчик, и к тому же злой.
Мисс Фоли повернулась и позвала сквозь темно-синие непрерывно струящиеся бусины дождя: «Роберт?» Потом взяла Уилла за руку и легонько потянула его к занавесу. «Иди встречать моих учеников».
Стеклянный дождь продолжал литься. Внезапно, из него высунулась конфетная, сладко-розовая рука, она словно бы решила проверить, какая погода в холле.
Хорошенькое дельце, подумал Уилл, ведь он посмотрит мне в глаза! Он увидит карусель и самого себя на ней, и как едет назад, назад… Я знаю — это отпечаталось у меня в глазах, ведь тогда меня будто молнией ударило!
— Мисс Фоли! — сказал Уилл.
Теперь и розовое лицо выглянуло через замерший вокруг шеи ливень.
— Мы должны сказать вам ужасную вещь…
Джим толкнул Уилла в бок.
Теперь вслед за лицом и весь мальчик появился из-за ливня бусин. Дождь зашуршал у него за спиной.
Мисс Фоли внимательно наклонилась к Уиллу. Джим свирепо сжал его локоть. Уилл запнулся, покраснел, потом вдруг выкрикнул:
— Мистер Кросетти!
Совершенно неожиданно он очень ясно вспомнил объявление в окне парикмахерской. Объявление это он заметил, когда они пробегали мимо:
«ЗАКРЫТО.
ПАРИКМАХЕР БОЛЕН»
— Мистер Кросетти! — повторил он и быстро добавил: — Он умер!
— Что… парикмахер?
— Парикмахер? — эхом повторил Джим.
— Видите эту стрижку? — повернулся Уилл и, дрожа, поднес руку к голове. — Это его работа. А мы только что гуляли там, и висело объявление, и нам сказали…
— Какое несчастье. — Мисс Фоли протянула руку, чтобы вывести странного мальчика на середину холла. — Я так огорчена. Ребята, это Роберт, мой племянник из Висконсина.
Джим протянул руку. Племянник Роберт пытливо посмотрел на него.
— Что ты разглядываешь? — спросил он.
— Кажется, я тебя где-то видел, — ответил Джим.
«Джим!» — завопил про себя Уилл.
— Ты похож на моего дядю, — невинным голосом добавил Джим.
Племянник перевел взгляд на Уилла, который упорно смотрел в пол, опасаясь, что мальчик заметит его смятение и увидит отпечатавшуюся в глазах карусель. Ему вдруг безумно захотелось, чтобы загудела исполняемая наоборот музыка.
Ну, подумал он, посмотри ему в лицо?
И он взглянул на мальчика в упор.
Это было так дико и безумно, что пол закачался у него под ногами, ибо вместо лица он увидел розовую сияющую маску милого мальчугана, какие продаются к празднику Всех святых; только через дырки для глаз глядел мистер Кугер, смотрели его старые, старые глаза, светящиеся, как острые синие звезды, свету которых пришлось лететь миллион лет, прежде чем он достиг земли. Через маленькие ноздри, вырезанные в этой сияющей восковой маске, дыхание мистера Кугера выходило как пар, охлажденный льдом. Его язычок, словно пирожное с тем же названием, двигался позади белых, как маленькие конфетки, зубов.
Мистер Кугер, который прятался где-то позади прорезей для глаз, щелкал взглядом, словно «Кодаком». Хрусталики его глаз вспыхивали, как два солнца, обжигали, как красный перец, и замирали.
Он направил взгляд на Джима. Щелчок — вспышка. Он поймал Джима в объектив, сфокусировал, сфотографировал, проявил, высушил и сдал фотографию в архив — в темноту, таившуюся в глубине глаз. Еще один щелчок-вспышка…
И все же это был всего лишь мальчик, и стоял он в холле рядом с двумя другими мальчиками и женщиной…
И пока Джим демонстративно смотрел в противоположную сторону, нечто неосязаемое и невозмутимое делало свои собственные фотографии, снимало самого Роберта.
— Ребята, вы ужинали? — спросила мисс Фоли. — Мы как раз садимся за стол…
— Мы пойдем!
Все посмотрели на Уилла так, словно были поражены тем, что тот не хотел остаться здесь навсегда.
— Джим… — начал он и запнулся. — Твоя мама одна дома…
— Да, верно… — неохотно ответил Джим.
— Я понимаю. — Племянник выдержал паузу, чтобы привлечь их внимание. Когда они посмотрели на него, мистер Кугер внутри племянника принялся делать неслышные щелчки-вспышки, щелчки-вспышки, вслушиваясь через игрушечные уши маски, наблюдая через игрушечно-прелестные глаза, аппетитно двигая ртом, в котором виднелся крохотный как у пекинеса язычок. — Что ж, может, придете попозже, на сладкое? А?