— Джентльмены! Мальчики! Мы только что завершили работу над новым номером! Вы будете первыми, кто увидит его! — крикнул мистер Дак.
Один из полисменов, рука которого случайно оказалась у кобуры пистолета, взглянул на огромный загон, где содержались звери:
— Этот мальчик сказал:..
— Сказал? — Разрисованный Человек рассмеялся лающим смехом. Уроды подпрыгнули от восторга, но притихли, как только владелец карнавала, слегка похлопывая по телу, принялся успокаивать собственных нарисованных чудищ, которые непонятным образом влияли на поведение уродов. — Сказал? Но что он видел? Ведь мальчишки всегда выдумывают невесть что, насмотревшись наших номеров, разве нет? Они дрожат как кролики, когда на арену выскакивают уроды. Но сегодняшняя ночь — особенная!
Полисмен взглянул туда, где позади мистера Дака виднелись какие-то мощи, составленные из кусков папье-маше, стянутые ремнями на Электрическом Стуле.
— Кто это?
— Это? — спросил мистер Дак, и Уилл заметил, как в его завешенных дымом глазах возникло и тут же погасло пламя. — Это новый трюк мистера Электрико…
— Неправда! — закричал Уилл. — Поглядите на старика! Поглядите!
Полисмены обернулись на его истошный крик.
— Разве вы не видите! — продолжал Уилл. — Он же мертвый! Его держат только ремни!
Медики пристально вглядывались в фигуру, словно слепленную из огромных хлопьев снега, брошенных на черный стул и привязанных к нему.
Черт возьми, думал Уилл, мы-то полагали, что все будет просто. Старый мистер Кугер был при смерти, мы вызвали скорую помощь, чтобы спасти его, надеялись, что, может, он простит нас, и карнавал не навредит нам, позволит уйти спокойно. А теперь вот это, и что-то еще будет? Он мертв! Уже слишком поздно! Теперь все они нас ненавидят!
Уилл стоял среди других людей, ощущая ледяной ветерок, тянувший от этой, будто только что вырытой из земли, мумии, от ее холодного рта и холодных глаз, закрытых смерзшимися веками. В промерзших ноздрях не шевелились седые волоски. Ребра мистера Кугера под изорванной рубашкой казались твердыми, как камень, зубы под землистыми губами — холодными, как сухой лед. Если его вынести днем на улицу, от него пошел бы пар.
Медики переглянулись и многозначительно кивнули.
Полисмен, увидев это, выступил вперед.
Мистер Дак поспешно протянул похожую на тарантула руку к электрическому щиту, блеснувшему медью.
— Джентльмены! Сто тысяч вольт испепелят сейчас тело мистера Электрико!
— Нет, не разрешайте ему! — завопил Уилл.
Полисмен сделал еще один шаг. Медики открыли рты, чтобы что-то сказать. Мистер Дак бросил на Джима быстрый требовательный взгляд. И Джим закричал:
— Нет! Все правильно.
— Джим!
— Уилл, правда, все в порядке!
— Назад! — Рука-тарантул сжала рубильник. — Этот человек в трансе! Это часть нашего нового трюка, я загипнотизировал его! Он погибнет, если вы разбудите его!
Медики закрыли рты. Полисмены застыли на месте.
— Сто тысяч вольт! Но он вернется к жизни, целый и невредимый!
— Нет!
Полисмен сграбастал Уилла.
Разрисованный человек и все люди и звери, собранные на нем, в безумии схватили и рванули рубильник.
В балагане погасли все огни.
Полисмены, медики и мальчишки подскочили, словно их ошпарили кипятком.
В мгновенно наступившем полуночном мраке, Электрический Стул сделался чем-то вроде камина, в котором старик горел синим пламенем как большое полено.
Полисмены отскочили назад, медики подались вперед, и уроды тоже, в глазах их сверкало голубое пламя.
Разрисованный человек, с рукой, прилипшей к рубильнику, пристально смотрел на старого, старого, старого человека.
Старик был мертв как камень, это так, но электричество уже заключило его в живые объятия. Оно скапливалось на ледяных раковинах его ушей, мерцало и вспыхивало в его ноздрях, глубоких, как заброшенные каменные колодцы. Голубыми зигзагами оно струилось по его согнутым, похожим на богомола пальцам, по его поднятым как у кузнечика коленям.
Рот разрисованного Человека широко раскрылся, быть может, он даже что-то крикнул, но никто ничего не слышал из-за страшного жара, из-за взрыва и шипенья энергии, которая растекалась вокруг привязанного к стулу человека. Вернись к жизни! — кричал он ему. Вернись к жизни! — кричали бушующие свет и цвет. Вернись к жизни! — кричал мистер Дак, которого никто не слышал, но внутри Джима и Уилла, умевших читать по губам, это прозвучало оглушительно громко. Это «Вернись к жизни!» заставило старого человека ожить, вздрогнуть, вздохнуть, освободить дух, расплавить восковую душу…