— Я никогда не сделаю этого, Уилл, — Джим примирительно прикоснулся к нему.
— Ох, Джим, Джим, ты зрячий или слепой? Всему свое время, как говорит наш проповедник, все поодиночке, а не попарно, вспоминаешь?
— Всему, — повторил Джим, — свое время…
И тут они услышали голоса из полицейского участка. В одной из комнат, справа от входа, говорила женщина, потом к ней присоединился мужской голос.
Уилл кивнул Джиму, они потихоньку пробрались через кусты и заглянули в окно.
Там сидела мисс Фоли. Там сидел отец Уилла.
— Ничего не понимаю, — говорила мисс Фоли. — Не могу и подумать, что Уилл и Джим сломали замок, украли, сбежали…
— Вы точно видели их? — спросил мистер Хэлоуэй.
— Когда я закричала, они повернулись лицом к свету.
Она ничего не говорит о племяннике, подумал Уилл. И, конечно, не скажет.
— Ты видишь, Джим, он заранее собирался звать на помощь, это была ловушка! Племянник ждал, когда мы появимся. Он нарочно хотел подстроить все так, чтобы мы попали в беду, и потом уже не имело бы значения, что мы кому-то говорили — полиции, родителям — никто не слушал бы наши россказни о карнавалах, о каруселях, нам бы уже никто не поверил!
— Я не хочу никого обвинять, — говорила мисс Фоли. — Но если они не виноваты, то куда ж они делись?
— Они здесь! — крикнул кто-то.
— Уилл! — одернул его Джим.
Но было уже поздно.
Уилл подпрыгнул, ухватился за подоконник и перелез через окно.
— Они здесь, — сказал он, едва коснувшись пола.
27
Они тихо возвращались домой по освещенным луной улицам, мистер Хэлоуэй между двумя мальчиками. Когда они поравнялись с домом, отец Уилла остановился и вздохнул.
— Джим, я думаю, не стоит беспокоить твою маму так поздно. Если ты обещаешь сказать ей все сам за завтраком, я тебя отпущу. Ты можешь войти так, чтобы не разбудить ее?
— Конечно. Поглядите, что у нас есть.
— У нас?
Джим кивнул и повел их за собой; потом он пошарил по стене дома, где среди мха и листьев плюша скрывались железные скобы, которые они когда-то прибили, чтобы сделать потайную лестницу в комнату Джима. Мистер Хэлоуэй рассмеялся и грустно покачал головой.
— И давно вы так ходите? Нет, не отвечайте. Ведь и я был таким в вашем возрасте. — Он взглянул на плющ, поднимающийся к окну Джима. — Забавно получается: поздней ночью, вместо того, чтобы оставаться дома, вы спускаетесь в ад. — Он сдержал себя и спросил. — Надеюсь, вы не слишком долго бродите по улицам?..
— За всю неделю сегодня мы первый раз задержались за полночь.
Папа с минуту подумал.
— Если бы вам разрешили бродить по ночам, это все испортило бы, верно? Главное — потихоньку ото всех красться летней ночью к озеру, к кладбищу, к железнодорожным путям, к персиковым садам — вот что привлекательно.
— Господи, мистер Хэлоуэй, неужели и вы…
— Да, да. Но только не говорите про это маме. А теперь полезай наверх. — Он отошел и добавил. — Об одном прошу — не выходите больше на улицу ни в одну из ночей этого месяца.
— Да, сэр.
Джим как обезьяна вскарабкался к звездам, нырнул в окно, закрыл его и задернул штору.
Папа посмотрел на потайные ступеньки, спускающиеся от света звезд к свободному миру тротуаров, зовущих пробежать тысячи ярдов к высоким барьерам из темных кустов, к кладбищенски-тихим ночным решеткам заборов и стенам…
— Знаешь, что мне тяжелее всего, Уилл? То, что я не могу бегать, как ты.
— Да, сэр, — ответил ему сын.
— Давай сейчас договоримся, — сказал папа. — Завтра иди и опять извинись перед мисс Фоли. Внимательно осмотри ее газон. Ведь ночью при спичках и фонарях можно было и не заметить какую-нибудь драгоценность. Потом пойди к шерифу и все ему расскажи. Счастье, что ты сам объявился. Счастье, если мисс Фоли не будет настаивать на обвинениях.
— Да, сэр.
Они подошли к своему дому. Папа раздвинул плющ на стене.
— У нас тоже?
Он нащупал ступеньку под листьями.
— У нас тоже.
Стоя около плюща и спрятанными под ним ступеньками, ведущими наверх к теплым постелям и безопасным комнатам, мистер Хэлоуэй достал кисет и набил трубку, затем раскурил ее и сказал:
— Я знаю тебя. Ты не сделал ничего плохого. Ты ничего не крал.
— Нет.
— Тогда почему ты сказал полиции, что крал?
— Потому что мисс Фоли, непонятно зачем, хочет нас обвинить. Если она скажет, что мы, значит, мы. Ты помнишь, как она удивилась, когда увидела, что мы лезем в окно? Она не рассчитывала, что мы признаемся. Ну, а мы сознались. У нас достаточно врагов и без закона. Я подумал, что, если бы мы сказали правду, нашим врагам стало бы легче. И все-таки, мисс Фоли тоже победила, потому что теперь мы преступники. Теперь нам никто не поверит, что бы мы ни сказали.