Ее опущенные вниз руки играли воздухом — одна рука для Уилла, другая для Джима.
Тень шара окатывала их страхом, накрывала ужасом.
И вдруг Ведьма испарилась.
Шар, освободившийся от этого небольшого угрюмого балласта, взмыл вверх. Тень рассеялась.
— О Господи! — сказал Джим. — Теперь она знает, где мы живем!
Оба задыхались. Какой-то чудовищный груз медленно волочился по крыше дома Джима.
— Уилл! Она добралась до меня!
— Нет! Я думаю…
Что-то медленно проползло, шурша, от края к коньку крыши. Затем Уилл увидел, как шар, покрутившись вверху, улетел по направлению к холмам.
— Она улетела, она уже далеко! Джим, она что-то сделала с твоей крышей. Гляди, какая силища, она шутя столкнула сверху шест!
Джим метнул в окно Уилла бельевую веревку, Уилл привязал ее к подоконнику, вылез наружу и, перебирая по веревке руками, добрался до Джима, который помог ему влезть в окно; они босиком пробрались через чулан и поднялись на чердак, похожий на тюремную камеру, старую, мрачную и безмолвную. Выбравшись на высокую крышу, Уилл с дрожью в голосе крикнул:
— Джим, это здесь!
Это было там, в лунном свете.
Это был след, похожий на тот, что оставляют улитки на асфальте тротуара. Он блестел под луной и выглядел серебристым и скользким. Но это был след гигантской улитки, которая, если бы существовала, весила бы добрую сотню фунтов. Серебряная полоса была в ярд шириной. Начавшись внизу у заполненного листьями сточного желоба, она, мерцая, поднималась к коньку крыши и, перевалив через него, тянулась в лунном свете по другой стороне до самого края.
— Но зачем? — удивился Джим. — Зачем?
— Это легче увидеть, чем номера домов или названия улиц. Она так пометила твою крышу, что ее можно теперь увидеть ночью и днем за целые мили!
— Черт побери! — Джим нагнулся, чтобы потрогать след. Едва различимая, вонючая клейковина осталась на пальце. — Уилл, что же делать?
— Я знаю, — прошептал Уилл. — Они не вернутся назад до утра. Они сейчас не будут поднимать шум. У них есть какой-то план. Сейчас нужно только одно, что мы и сделаем!
Внизу на газоне, словно огромный удав, извивался шланг для поливки сада.
Стараясь не шуметь, чтобы никого не разбудить, Уилл быстро спустился вниз. Джим, сидевший на крыше, страшно удивился, когда он, запыхавшись, почти тотчас вернулся, сжимая в кулаке шипевший и брызгавший водой шланг.
— Уилл, ты гений!
— Конечно! Быстрей!
Они потащили шланг, чтобы напрочь смыть с кровли несущее беду серебро, отмыть злобную ртутную краску. Орудуя шлангом, Уилл взглянул в даль, туда, где чистые тона ночи переходили в утреннюю зарю, и увидел шар, дрейфующий по ветру. Почувствовал ли он, что его замысел раскрыт, возвращается ли обратно? Намеревается Ведьма пометить крышу снова и не придется ли им отчищать ее снова и снова до самого рассвета.
Было бы хорошо, подумал Уилл, если бы я сумел остановить Ведьму. Ведь они не знают ни наших имен, ни адреса: мистер Кугер слишком близок к смерти, чтобы вспоминать или говорить. Карлик, если это даже торговец громоотводами — сумасшедший и, слава Богу, не придет в себя; не опомнится! И они не осмелятся беспокоить мисс Фоли до утра. Поэтому-то далеко в лугах со скрежетом зубовным и снарядили на поиски Пылевую Ведьму…
— Какой я дурак… — огорченно промолвил Джим, промывая крышу там, где раньше стоял громоотвод. — Почему я не оставил его здесь?
— Молния еще не ударила, — сказал Уилл, — и если мы будем действовать быстро, не ударит совсем. Теперь лей вот сюда!
Они усердно драили крышу.
Внизу с треском закрылось окно.
— Мама, — мрачно усмехнулся Джим, — она подумала, что идет дождь.
30
Дождь перестал.
Крыша стала чистой.