«<...> в арьергарде находились два орудия 20-й бригады под командою прапорщика Маслова <...>, которым пришлось много действовать под сильным неприятельским огнем»,— читаем в истории бригады про урупскую рекогносцировку[276]. А весной 1851 года штабс-капитан Маслов отличится в делах против Хаджи-Мурата. В том же году познакомится с Толстым, который не раз упомянет его в своем дневнике, отметив у Маслова «талант рассказывать»...
Был в отряде и «состоящий по кавалерии майор Султан Кази-Гирей». Имя это также встречаем в толстовском дневнике. Молодого писателя часто одолевала застенчивость при встречах с новыми людьми; вот и 3 июля 1851 года он запишет: «Беспокоился приемом <...> Кази-Гирея».
К той поре Кази-Гирей станет командиром Моздокского казачьего полка, женится на красавице казачке, для чего примет православие, и величать его будут Андреем Андреевичем.
Ставит свою подпись на донесениях из Закубанья в 1843 году и поручик генштаба Л. П. Рудановский. А несколько лет спустя имя его возникнет в связи с одним из самых волнующих моментов кавказской биографии писателя. 18 февраля 1852 года неприятельское ядро угодило в колесо пушки, которую наводил фейерверкер Толстой,— лишь чудом он остался жив. Сразу же после этого, как отмечено в его формуляре, Толстой будет участвовать в «рекогносцировке полковника Рудановского по обеим сторонам Аргуна». Рудановский уже один из видных военачальников, подчиненные втихомолку зовут его «самовар-паша» за вспыльчивый нрав.
Еще одному офицеру генштаба — А. Н. Веревкину, который состоит в урупской колонне при генерале Безобразове, суждено стать командиром Тенгинского пехотного полка, выступающего в экспедицию из крепости Грозной вместе с батареей № 4, при которой находится Лев Толстой.
Слепцов, Безобразов, Торнау — этих участников похода к Урупу мы уже называли, говоря о лермонтовской поре. Но судьба каждого из них отразится и в сочинениях Толстого.
Николай Павлович Слепцов, получив под начало Сунженский казачий полк, прославится своими подвигами, в короткое время получит генеральские эполеты. Казаки сложат о нем цикл героических песен, именем его назовут станицу... Первое упоминание о нем у Толстого в декабре 1851 года: «На днях убит храбрый и умный генерал Слепцов». Четыре года спустя будет напечатан рассказ «Рубка леса», где ротный командир заявит: «Я не могу теперь вернуться в Россию до тех пор, пока не получу <...> Анны на шею и майора <...>. Это тоже одно из преданий <...>, которое утвердили <...> Слепцов и другие, что на Кавказ стоит приехать, чтобы осыпаться наградами. И от нас ожидают и требуют этого; а я вот уже два года здесь, в двух экспедициях был и ничего не получил». Пройдет еще полвека и имя Слепцова возникнет вновь на страницах знаменитой повести «Хаджи-Мурат».
Генерал Безобразов оставит Кавказ до приезда Толстого. Но минует три десятилетия, и один из кавказских друзей генерала — декабрист А. П. Беляев расскажет писателю подробности семейной драмы Безобразова; творчески переработанная история эта станет завязкой повести «Отец Сергий» (факт, известный литературоведам). Бывший кирасир, «один из красивейших мужчин своего века», по определению современников, бывший флигель-адъютант Безобразов послужит прототипом главного героя повести — Степана Касатского, «красавца, князя, командира лейб-эскадрона кирасирского полка, которому все предсказывали и флигель-адъютантство и блестящую карьеру при Николае I». Характерно, что отца Сергия в пятой главе Толстой однажды называет «Сергеем Дмитричем» — подлинным именем-отчеством реального Безобразова.
С капитаном Торнау фейерверкер Толстой также не увидится. Но с «Воспоминаниями кавказского офицера», которые Торнау опубликует в 1864 году, писатель Толстой познакомится с большим интересом и, как указывают его биографы, использует при создании своего «Кавказского пленника»; черкешенка Аслан-Коз, помогающая Федору Торнау бежать из плена, превратится у Толстого в хозяйскую дочку Дину...
Добавим несколько слов о событиях, изображенных на акварели «Сражение». Когда-то, в 1836 году, одним из тех, кто взял в плен разведчика, был закубанский абрек Хаджи-Джансеид, «замечательный человек по уму и храбрости», как характеризовал его сам Торнау. Переводчиком, захваченным вместе с Торнау, был абазинский князь Мамат-Кирей Лоо, «хитрый и энергичный, красавец и отличный наездник». Судьбы этих троих вновь трагически перекрещиваются в сражении 1843 года. Здесь под началом капитана Торнау воюют казаки и горская команда; в последней больше всех отличается Мамат-Кирей, под ним две лошади ранены и одна убита. Ну, а партию неприятеля возглавляет Хаджи-Джансеид. Позднее лазутчики донесут, что знаменитый абрек был против нападения на колонну: «Войска пришли сюда только для осмотра мест; они не разоряют ни жилищ, ни полей ваших, стада вам принадлежащие спокойно пасутся в виду их»; его обозвали трусом, бабой, он рассвирепел, бросился в схватку, где и погиб[277].