— С вертолета очень трудно опустить так точно…
— Мачты, сестренка, тоже опускаются не просто на землю, а на фундаментные болты. А тут можно облегчить эту операцию. Смонтировать на верху трубы что-то вроде приемной воронки… Такой… направляющий раструб. — Борис сблизил ладони и под углом расставил их.
— Боренька, лапочка! — закричала Наташа и, обняв брата, стала целовать его.
— Эх, молодежь, молодежь… — осуждающе пробормотал проходивший мимо мужчина.
…Когда в конце дня Рудаев зашел в юридический отдел завода в надежде получить консультацию насчет законности увольнения Сенина, за восстановление которого не переставал ратовать, он вдруг увидел на столе у юрисконсульта подготовленный договор на проектирование установки непрерывной разливки. Хотел было взять его в руки, чтобы ознакомиться с содержанием, но юрисконсульт воспрепятствовал этому, сказав, что имеет указание директора держать документ в строгой тайне. Сепаратные действия Гребенщикова возмутили Рудаева. Непрерывная разливка входила в компетенцию главного сталеплавильщика, выбор ее Гребенщиков должен был с ним согласовать, в крайнем случае — поставить в известность о своем решении.
Прямо от юриста Рудаев отправился к Гребенщикову. Он был уверен, что разговор этот мирно не кончится, а потому призвал на помощь всю свою выдержку.
— Андрей Леонидович, я немного удивлен, узнав, что готовится договор на проектирование непрерывной разливки, — начал он как можно вежливее. Хотел еще добавить «без моего ведома и согласия», но придержал слова на языке. — У нас установилась добрая традиция кардинальные вопросы решать на техническом совете при директоре завода. Если конструкцию фурмы рассматривали на техсовете, то выбор конструкции установки — сам бог велел.
— А для чего это нужно? — не без игривости спросил Гребенщиков. — Кто из членов комиссии в этом вопросе компетентен? Ваш папенька? Или товарищ Катрич? Или, простите, вы? Кто может что-то подсказать? Этот орган все равно что парламент при короле. Парламент обсуждает — король решает. Если мнение парламента не сходится с королевским, его просто распускают.
— Но позвольте, коллективный разум…
— А-а, громкая фраза! Вы, кстати, тоже в свое время не очень с ним считались. Вспомните, как пускали шестую печь. Цеховой совет был против пуска, а вы, как начальник цеха, взяли да и пустили ее, вопреки решению совета и даже вопреки обстоятельствам.
Гребенщиков проявлял излишнюю горячность, и это заставило Рудаева быть сдержанным.
— Вы в полемическом задоре привели пример не в свою пользу, Андрей Леонидович, — спокойно возразил он. — Мой опыт как раз и подтверждает значение коллективного разума. Да, да. Я тогда пренебрег мнением техсовета и потерпел фиаско.
Гребенщиков показал на кипу иностранных журналов, стоявших в шкафу, и губы его тронула усмешка.
— А это, по-вашему, не коллективный разум? Все европейские заводы ставят у себя радиальную разливку. Все за редчайшим исключением. Возьмите почитайте. Исчерпывающие данные на трех языках.
Рудаев пропустил этот выпад мимо ушей, ответил, спрятав досаду:
— Ладно, я их возьму. — Переложил журналы на приставной стол к себе поближе, чтобы захватить при выходе.
Снова усмешка на губах у Гребенщикова.
— Я сидел над ними по вечерам три месяца. При моем знании языков. А что вы с ними будете делать?
— Это уж моя забота.
Гребенщиков вызвал секретаршу.
— Ольга Митрофановна, верните в библиотеку эти фолианты. Их перепишет на себя товарищ Рудаев.
«Вот так всегда: товарищ Рудаев, главный сталеплавильщик, просто сталеплавильщик, — отозвалась в Рудаеве обида. — А чтоб Борис Серафимович…»
Кипа была тяжелой, Рудаев решил помочь Ольге Митрофановне, но она остановила его категорическим жестом и перенесла журналы в два приема.
— А все же, Андрей Леонидович, поскольку непрерывную разливку осваивать мне и работать на ней мне, — голос Рудаева сделался глухим и надтреснутым, — я должен принять участие в выборе варианта.
— Прежде всего, никто из нас не знает, где к тому времени придется работать — каждый может споткнуться, — многозначительно произнес Гребенщиков, довольно прозрачно намекая на то, что Рудаева он долго держать не собирается. — А затем, если рассуждать по-вашему, то в таком случае каждый разливщик может явиться ко мне и заявить, что ему тоже работать в цехе и что он тоже хочет принять участие…