Рудаев заранее предвидел, что Гребенщиков может склонить на свою сторону большинство членов технического совета, и принял соответствующие меры. Накануне совещания он поделился своими соображениями о разных конструкциях и типах установок непрерывной разливки с конверторщиками. Им предстояло осваивать установки, и они больше, чем кто-либо, были заинтересованы в правильном их выборе. К великому огорчению Рудаева, в перспективности радиальной разливки удалось убедить далеко не всех. Многие были и остались сторонниками вертикальной, в том числе и Флоренцев. На свою сторону он склонил Серафима Гавриловича и даже Сенина — их привлекли простота и испытанность способа.
Положение создалось более сложное, чем мог предвидеть Рудаев. Эта активная группа конверторщиков и членов техсовета оказалась против не только конструкции установки, избранной Гребенщиковым, но и вообще против радиальной разливки.
Как ни хотелось Рудаеву после доклада Гребенщикова выступить самому, чтоб направить обсуждение по нужному руслу, все же, придерживаясь общепринятого порядка, он предложил задавать вопросы.
К удивлению многих, первым поднялся Сенин — человек, которому полагалось бы вести себя тише воды ниже травы, — только что прощен, только что восстановлен на работе. Подойдя к чертежу установки, он взял указку, ткнул ею туда, где был изображен изогнутый в валках слиток.
— А что делать, если из-за перебоя в подаче электроэнергии или из-за механических неполадок слиток застынет здесь?
Ответ Гребенщикова прост и категоричен:
— При первоклассной технике не должно быть никаких заминок.
— А если все же произойдет заминка?
— Будем поступать так, как поступают на заводах с непрерывной разливкой.
— А как там поступают?
— Вы что, собираетесь работать разливщиком? — бросает Гребенщиков в шутливой форме.
— Нет. Но…
— С таким же успехом вы могли бы возразить и против конверторов: а что будет, если какой-нибудь разиня опрокинет конвертор вверх дном? Могу вам ответить одно: когда-то американцы рассчитывали оборудование на дураков, и захочешь — не сломаешь. Это время прошло.
Хлесткое замечание Гребенщикова вызывает в рядах смешок.
Сенин парирует:
— Это ответ не инженера. Ваш демагогический прием говорит о том, что у вас никакой ясности в этом вопросе нет.
— И все же интересно знать, что делают в таком случае, — подхватывает вдруг эстафету Флоренцев.
От него, как от Сенина, не отмахнешься, и Гребенщиков говорит:
— Зарубежная техническая литература, в отличие от нашей, довольно скрытна. Ясного представления по всем вопросам проектирования и эксплуатации она не дает. Но, поскольку установки работают, напрашивается вывод, что у них есть конструктивное решение этого узла. Решат его и у нас, когда появится необходимость.
— Борис Серафимович, вы были на Урале, — звучит голос Межовского. — Как выходят из аварийного положения там?
— Включают все моторы на прямую и выдергивают изогнутый брус. Если не получается, разбирают всю установку сверху донизу. Это, как вы понимаете, возможно только при мелких слитках. Для нас такой метод неприемлем. Но меня пока беспокоят более принципиальные вопросы.
Рудаев идет к трибуне, раскладывает листы бумаги.
Он ссылается на те же журналы, на те же заводы, на которые ссылался Гребенщиков, но цифры приводит иные — размер слитков и время работы установок в часах. Куда он клонит — не совсем понятно, что собирается доказать — тоже. Пока ясно лишь, что все материалы, которыми оперировал Гребенщиков, изучил и Рудаев.