Они жили в разных мирах, но их роднила восторженность юности и одинаковое поэтическое восприятие того, к чему были приобщены.
— А ведь действительно, когда работа доставляет высшую радость… — восторженно произнесла Зоя. — Между прочим, я представляла вас иначе, немного плакатно, — призналась она. — Вера Федоровна говорит: «Сталевар, сталевар…», и мне казалось, что вы… ну как бы выразиться… Крупнее, сильнее…
— …мужественнее, — подсказал Женя, чувствуя, что именно это слово задержалось у Зои на языке.
— Пожалуй, — прямодушно согласилась девушка.
— А я вас представлял очень близко к тому, какая вы есть. — Два образа — воображаемый и реальный — уже успели слиться у Жени в один.
— Однако не узнали среди других. — Зоя тряхнула головой и добавила не без гордости: — Узнали б сразу, если б посмотрели в танце.
Женю не покоробила такая самоуверенность. Что плохого в том, что девушка знает себе цену?
— Вот мы и добрались, — с оттенком сожаления обронила Зоя, когда, перейдя железнодорожное полотно, остановилась у небольшого домика, примостившегося на самом берегу и смотревшего окнами на море.
— Так близко от воды… Не страшно?
— Нисколько. Я привыкла. Когда штормит, волны плещутся у самых наших стен.
В тот вечер море было тихое, усталое. Оно успело досыта набушеваться днем и, обессилев, в конце концов, угомонилось. Мокрый песок отсвечивал, как укатанная дорога, и изогнутой линией уходил вдаль мимо таких же простых и идиллических домиков, как Зоин. При погашенных фонарях, освещенный только призрачным светом молодой луны, поселок казался необыкновенно красивым.
Здесь было не так тепло, как в городе, и Жене показалось, что в своем легком платье Зоя стала зябнуть. Поверх рубахи на нем самом ничего не было, а рыцарские чувства подсказывали, что защитить от прохлады девушку нужно.
Он приблизился к Зое, заботливо приложил руку к спине, но, наткнувшись на ряд мелких пуговичек, испугался и тотчас отвел ее.
Мимо прошел, опираясь на сучковатую палку, старик. На нем было тяжелое длиннополое пальто и шарф вокруг шеи. Он глянул на молодую пару так, будто она недобро задела его, и засеменил быстро, быстро. Шаркающие его шаги и необычный грозный вид выпугнули из-под калитки кудлатую собачонку. Залившись тревожным лаем, она погналась за стариком, но, отброшенная палкой, сразу притихла и с унылым видом отправилась тем же путем через лаз восвояси.
Зоя посмотрела вслед удаляющемуся старику.
— Эхо войны. Подпольщик. Пытки гестаповские выдержал, а гибель семьи не перенес. Не спит неделями.
— Вы озябли, и я хотел… — смущенный собственной решительностью, как бы оправдываясь, нетвердо проговорил Женя.
— Что вы, ничуть. Наоборот, мне сейчас так тепло…
Налетевший ветерок взгриватил поверхность воды, донес грустный и манящий, сдобренный духом водорослей запах моря, и Жене представилась картина, которую не раз рисовал себе мысленно: он и Зоя идут по пустынному, отдыхающему от людей берегу, идут, прижавшись друг к другу, и им так хорошо оттого, что вселенная принадлежит им одним…
И, движимый желанием превратить в реальность свою мечту, он сказал умоляюще и более взволнованно, чем полагалось бы для первого знакомства:
— Зоенька, прошу… Очень… Давайте походим немного там, поближе к воде.
Она не удивилась ни его желанию, ни интонации, с какой оно было выражено, ни нежному «Зоенька». Мальчишка такой хороший, такой трогательно застенчивый и непохожий на других, что странно было бы отказать ему в скромной просьбе.
И они пошли по берегу, иногда касаясь рукой руки, и оба чувствовали, что начинается что-то большое, простыми словами не определимое.
Впрочем, у одного из них это «что-то» началось значительно раньше.
С того времени минуло без малого два с половиной года.
Двенадцать девочек в балетных тренировочных костюмах, разместившись рядами на середине просторного танцкласса, старательно делали упражнения.
— Ассамбле, ассамбле, мягко, грациозно, углубленное плие, — командовала Вера Федоровна. — Валя, руки маленькие, Марина, танцевальнее, с вдохновением. — И снова всем: — Шея легкая, глаза живые. Пассе, наклон, поза. Хорошо. А теперь повторим вчерашнее адажио. Четыре четверти. — Присев на стул, Вера Федоровна напомнила: — Загнуть корпус, сутеню вниз… Начали. Раз-и, два-и… — Вытянула руки, пошевелила пальцами.