— Я его почти не вижу, — уклонился от прямого ответа Збандут. — Слишком короткие у меня дороги: квартира — завод, завод — квартира.
— Зато ваши рабочие рассеяны по всему городу, и дороги у них подлиннее.
— Но надо мной есть министр, и ссылками на Гельвеция я от него не отобьюсь, — продолжал препираться Збандут.
— Между прочим министр ваш, когда был секретарем обкома, тоже прибегал к подобной практике. С него началось благоустройство шахтерской столицы.
Збандута подтолкнул локтем директор рыбного завода, лучше чем кто-либо другой узнавший характер нового секретаря горкома, и, воспользовавшись шумом, который ворвался в окно от проходившего мимо автобуса, осторожно шепнул:
— Угомонитесь, иначе схлопочете…
Предостережение не возымело на Збандута никакого действия.
— Было бы предпочтительнее, Марлен Ипполитович, — продолжал он, — чтобы о словах Гельвеция и о практике градостроительства вы напомнили министру сами, у вас это очень убедительно выходит. Что касается получения средств, то есть более прямой путь. Поставьте вопрос в соответствующих инстанциях, возможно, вам пойдут навстречу, тогда все мы не попадем между молотом и наковальней.
— Абсолютно правильно. Золотые слова! — поддержал Збандута Апресян. — Мне надоело подставлять оба бока. Лупили бы уж по одному. — От волнения у него неожиданно проступил восточный акцент.
— Прямой путь не самый быстрый, — стоял на своем Додока. — За город нужно приниматься сегодня.
Дав собравшимся три дня на подготовку плана мероприятий, он закрыл совещание. Люди поднялись, стали расходиться. И только Збандут продолжал сидеть, потирая рукой грудь, как будто у него заболело сердце.
— Ну и задали задачку… — У губ Збандута появилась жесткая складка. — Ни у меня, ни у моих сотрудников нет опыта прокладки шоссейных дорог. Мы металлурги. Любую из двухсот пятидесяти марок стали можем сделать, но дороги…
Додока улыбнулся, и хотя лицо его от этого приветливее не стало, в нем все же проступило некоторое тепло. Понимающе кивнул.
— Опыт — дело наживное, уважаемый Валентин Саввич. Когда началась война, у наших гражданских заводов тоже не было опыта производить вооружение. Однако научились. Тракторные заводы делали танки, паршивенькие литейки — мины, ремонтные мастерские — автоматы. — Додока замолк, потом добавил обезоруживающе миролюбиво: — По-честному говоря, у меня тоже нет опыта партийной работы. Надеюсь, приобрету. В аппарате как-то все яснее. А здесь… Живое дело. Трудно…
Возвращался Збандут на завод в одной машине с Апресяном.
— Как вам все это нравится? — спросил Апресян, уставившись на соседа огромными тоскливыми глазами.
— Как кость в горле, — отсутствующе откликнулся Збандут. — И так забот невпроворот, а тут еще на́ тебе… Новоиспеченный дорожный строитель…
— Да-а, влипли… — посочувствовал Апресян не столько Збандуту, сколько себе. — Но что поделаешь… Придется…
— Мне не придется.
— Как это?
— Не буду — и все.
— А почему вы об этом не заявили?
— Не хотел возглавлять бунт. Все мы люди взрослые, пусть каждый решает за себя. Что он мне сделает? На хвост соли насыплет?
— Взыскание вынесет.
— Пусть попробует. Этого взыскания никто не утвердит.
— Сколько вам лет, Валентин Саввич? Вынесет за что-нибудь другое.
Збандут зажал в кулак подбородок, вздохнул.
— Мужик в общем он хороший, и намерения у него неплохие, но голову себе сломит.
— Вы за его голову не беспокойтесь, — с угрюмым юмором отозвался Апресян. — Прежде чем свою сломит, наши открутит. Танкист. Прет напролом через бурелом.
ГЛАВА 10
Санитарный врач большого промышленного района. Наташа была уверена, что ей повезло, — сразу самостоятельная работа. Но так казалось лишь первые дни, когда она осваивала круг своих обязанностей. А освоила — и оробела. Круг этот был поистине необъятен. В него входило все, что касалось гигиены труда. Все. И дымящие трубы, и пылящие установки, и чрезмерные сквозняки, и недостаточная вентиляция. К тому же бесконечные жалобы от отдельных лиц и от многочисленных организаций. Их приходилось расследовать немедленно, отодвигая запланированные дела. Это выбивало из колеи, вносило в работу сумятицу и неразбериху.