— Это общеизвестно. А что думаешь конкретно?
— Я же тебе говорил. Заключен договор еще с одним институтом на проектирование газоочистки, возможно, у него что-нибудь получится. Там свое техническое направление. Больше того — Збандут разрешил мне подобрать еще один институт для той же цели.
— «Докы сонцэ зийдэ, роса очи выисть». Медики применяют яд, имея противоядия. Вот так нужно бы и тебе: вводить продувку, уже имея газоочистку.
Борис даже фыркнул.
— Если бы все следовали этому принципу, — сказал он, — техника и шагу не сделала бы вперед.
— Ладно. Перенесем наш разговор в другую плоскость, — продолжала Наташа. — Насколько мне известно, ты во всех своих делах… ну, в заводских… родственных отношений не признаешь. С отца, например, взыскивал, как со всех прочих, если не строже. — Получив утвердительный кивок, добавила: — В таком случае я тоже вправе считать себя свободной от родственных чувств и буду поступать с тобой как с посторонним.
— Что ты можешь сделать? — Борис снисходительно прищурился.
— А вот что. — Наташа протянула акт осмотра объекта.
Подобные акты о засорении воздушного бассейна Рудаев уже не раз держал в руках и особого значения им не придавал. Но этот решил просмотреть получше. Как-никак подготовила сестра, надо изъять из него несуразности, если таковые имеются. Кое-что заметил, поправил. А потом вдруг:
— Ты что, спятила? Здесь только начни штрафовать. И, между прочим, этим делу не поможешь. Ну, заплачу десятку — что изменится?
— А в следующем месяце вторую. И так до тех пор, пока не примешь мер. Способ форсирования плавки сумел ввести, а подумать об очистке воздуха…
У Бориса слились на переносице брови.
— Что, не нравится? — Наташа соболезнующе покачала головой. — А отцу выговора закатывать нравилось?
— Не мог я прощать ему то, за что наказывал других сталеваров.
— И как он на это реагировал?
Борис понял, куда клонит Наташа, но не в его характере вилять и выкручиваться.
— Обижался, и зря. У меня не было другого выхода.
Наташа с облегчением вздохнула, положила руку на плечо брата, поглаживая, провела ею до самой ладони.
— Вот и у меня, Боря, нет другого выхода. Думаю, ты не обидишься, если наложу на тебя штраф.
Сказала будто бы весело, а глаза как у человека, вынужденного поступить против своего желания.
— Смешная ты, Талка, — Борис снисходительно потрепал сестру по щеке, посмотрел на нее с печальной внимательностью. — И на других заводах газоочистки либо не работают, либо их вовсе нет. Но нигде никого не штрафуют. Это мне так повезло, что собственная сестра наказывает за чужие грехи. Первый штраф — и кому? Родному брату. Не в деньгах суть. Суть в юридической стороне вопроса: признан основным виновником засорения.
— Нет, не основным. — В Наташиных зрачках притаилась легкая усмешка. — Будешь в компании с директором завода.
Збандут выслушал ее терпеливо, хотя все, о чем говорила санврач, хорошо ему ведомо и давно мучает. Узнав о штрафе, наложенном на Рудаева, сострил:
— Рудаева против Рудаева. Хм, звучит сенсационно. Как название статьи.
Наташа поморщилась. На общественную огласку она не рассчитывала, но невольно подумала о том, что если б такое сообщение появилось в газете, оно оказало бы дополнительное воздействие.
Директора завода Наташа видит впервые и немного удивлена. Не отвечает он сложившемуся у нее представлению. Внешность величавая, львиная, такая внешность сочеталась бы с надменностью, строгостью сверх всякой меры, с оказененной речью. Ничего этого нет и в помине. Любезен и прост. А может быть, попала под хорошее настроение?
Медленно и степенно, стараясь казаться взрослее, чем есть, Наташа выкладывает свои претензии.
Благодушие не покидает Збандута и тогда, когда Наташа вручает ему штраф на десять рублей.
— Ну что вы, деточка, — снисходительно говорит он. — Даже неудобно: директора — и только на десятку. Все равно как повара за антисанитарию.
— Я понимаю, что для директора такой штраф несет чисто символическую нагрузку, — в голосе Наташи звучит почти детское огорчение, — но районный врач единовременно на большую сумму оштрафовать не может. Вот у республиканского права пошире — ему на пятьдесят разрешается.
— Ох, дела, дела… — вздохнул Збандут. — Вот так и приходится биться в тенетах суеты житейской…