При этих словах она закружилась, разглядывая, как летает ее юбка в зеркальном отражении.
— Что ты делаешь? — с удивлением глядя на нее, спросила Оля.
— Танцую, — хихикнула Аня, — видишь, как летает? Обожаю нарядные платья, жалко, что в них все время нельзя ходить. Вот повезло же тем девушкам, которые жили в 19 веке! Я недавно в Третьяковку с мамой ездила, там на картинах женщины в таких струящихся нарядах, с лентами, золотом, мехами. Один портрет особенно хорош был «Неизвестная», кажется, называется. Крамской написал. Там барышня в открытом экипаже. Божечки, какой у нее наряд: бархатное платье, шляпка с перьями, шелковые перчатки, а как смотрит- царица! Помнишь, у Пушкина:
«Ты рождена воспламенять
Воображение поэтов,
Его тревожить и пленять
Любезной живостью приветов,
Восточной странностью речей,
Блистаньем зеркальных очей
И этой ножкою нескромной…
Ты рождена для неги томной,
Для упоения страстей…»8
— Да ну тебя, — рассмеялась Оля. Ей казалось забавным Анино умение находить во всем любовные знаки.
— Какая ты не романтичная, — обиделась Аня, снова поворачиваясь перед зеркалом, ее лиловая юбка взметнулась солнцем, — а я ужасно хочу на бал! Чтоб вальсировать, вальсировать, вальсировать, — сказала она и на цыпочках пошла по широкому коридору, плавно покачиваясь, придерживая уголок подола, раскланиваясь с кем-то невидимым, стреляя глазами то вправо, то влево.
Оля снова рассмеялась, Аня напоминала ей болонку из советского мультика «Пёс в сапогах».
— Чем это вы тут занимаетесь? — спросила Маргарита Викторовна, поднимаясь по резной старинной лестнице. Ступени слегка поскрипывали, выдавая возраст дома. Она держалась рукой за тонкие перила, за ее спиной сквозь изумрудную листву било яркое, ослепительное солнце. Оно оттеняло фигуру женщины, окутывая ее таинственной дымкой. Оля поразилась статью и безупречной осанкой Аниной мамы.
— Играем в бал, — весело ответила Аня. — Вот смотри, — она снова пошла мелкими шажками навстречу матери, приветливо вытягивая ей руку. Та кивнула, принимая приглашение, и вот они уже вместе подпрыгивали в лёгкой мазурке. Оля не могла представить случая, в котором ее мама поступила бы так же.
Сделав еще пару па, Маргарита Викторовна остановилась.
— Шли бы вы есть, скоро все гости соберутся, солнце сядет, и вам пора будет домой, — поглаживая Аню по волосам, сказала она.
— Ну мам, — заканючила Аня, — это не честно, крёстная приедет, вы песни под гитару петь будете. А я так люблю, когда ты поёшь. Можно мы не поедем домой?
— Нет, — безапелляционно ответила она. — После ужина я вызову такси, и вы поедете по домам.
Аня насупилась, но не стала возражать. Она прекрасно знала, что капризничать и упрашивать маму бесполезно, если она что-то решила, значит так и будет. Аня махнула Оле рукой, приглашая ее в сад. Из динамика серого музыкального центра доносился бархатный голос Александра Малинина:
«И была соседка Клава
20 веселых лет.
Тетки ахали: «Шалава»,
Мужики смотрели вслед,
На правах подсобной силы мог я в гости заглянуть,
Если Клавдия просила застегнуть чего-нибудь…
Где-то за окном
Словно за бортом
Вдаль плывет мое детство,
Леди Гамильтон,
Леди Гамильтон,
Я твой адмирал Нельсон.
Как она ждала,
Как она звала,
Как она пила виски.
Леди Гамильтон,
Леди Гамильтон,
Ты была в моей жизни9…»
Около стола разговаривали две женщины: одна-высокая, рыжая, в зеленом льняном платье, другая- миловидная блондинка с острым взглядом:
— Любопытное исследование, и на сколько продлевает жизнь подобное сердце? — спрашивала рыжая.
— Пока сложно сказать, но срок эксплуатации заявлен как 18 месяцев, — отвечала блондинка.
— Ну надо же, как интересно. Правда до нас это еще не скоро дойдет, наша онкологичка поддерживающие препараты закупить не может, да что там, мы пластыри послеоперационные просим родственников пациентов самих покупать. Ты же знаешь, те, что у нас в расходе есть и на целую кожу лучше не клеить, что уж говорить о раневой поверхности. Швы снимать и так не самое приятное, а с этим пластырем и вовсе превращается в пытку, — покачала головой рыжая.
— Кому ты рассказываешь, я старух не знаю чем лечить, в аптеку зайдешь- цены космос, я им навыписываю, а они все одно ко мне с «Валидолом» идут, — сетовала блондинка, — ну вот и что толку от всех этих конференций, я сижу, слушаю, как фармацевтические представители рассказывают нам о замечательных чудодейственных таблетках, а назначить их можно единицам.