— Ну деда, я больше в бочку не полезу, — обиженно протянула Аня. Она выпятила губа и поникла.
Дед посмотрел на внучку, ее две толстые косички покачивались на ветру, спина сгорбилась, как у старушонки, а на носу повисла капля.
— Ну, ну, не реви, будет тебе этот твой совенок, — поглаживая девочку по макушке, ответил он.
***
«Дон-дон, Дери. Дери-Дери, дурдом. Санчос беби, Санчос-беби. Мексика! Джими, Джими. Ягуар. Джими, Джими. У-А,У-А», — так играли Аня и Мира, хлопая руками и попеременно поворачивая ладони. Девочки сидели на лавочке перед домом и ждали Мирину маму. Вечер был удивительно теплый. Сирени, растущие во дворе каждой пятиэтажки, слегка покачивались. Было слышно, как в гаражах мужики играют в домино.
— Что значит «рыба»? — спросила Аня.
— А, когда кости еще есть, а положить всем игрокам нечего, — махнула рукой Мира.
— Прикольно, а у меня дед не играет, только если в «подкидного» с бабушкой, да и то только в деревне, когда дождь идет.
— А вы что, телевизор так и не привезли на дачу? — удивилась Мира.
— Нет, что ты! — воскликнула Аня, — у нас газовый баллон сперли весной, какой уж телевизор. Бабушка теперь у печки всегда топор держит, чтоб если в дом полезут, можно было отбиваться.
— Да, у нас тоже в этом году лазают, даже ведро украли, а у соседей самовар кто-то попёр, — пробурчала Мира, — папа сказал, что, если найдет, то ноги вырвет!
— Да, он у тебя может, — ухмыльнулась Аня.
— Я и не сомневаюсь, но он сейчас к бабушке на Кубань уехал, так что мы с мамой тоже вдвоем в деревне в выходные. Страшно бывает знаешь как. А уж если ночью в туалет захочется, так совсем жуть, на дворе темно…
— У вас хоть на дворе, а у нас вообще на огороде, — фыркнула Аня, перебивая Миру, — я так не люблю туда ездить, наказание какое-то. Грядки поли, жуков собирай, еще бабушка творог есть заставляет. Представляешь, мнет его вилкой и заливает молоком, — Аня поморщилась.
Мира скорчила моську, делая вид, что ее сейчас стошнит. Девчонки прыснули и рассмеялись.
— А вон и мама твоя идет, — указывая на пригорок, сказала Аня. Мирослава подскочила и понеслась ей навстречу, ловко огибая столбы, между которыми были натянуты веревки с развевающимся бельем. Мама несла две авоськи. Из одной торчала бутылка кефира и обожаемые Мирой молочные сосиски. Громко цокая каблуками, мать шагала по серому, раздолбанному асфальту, мимо глубоких луж, оставшихся после вчерашнего дождя. В одной из них плескался голубь. Он опускал свои сизые крылья в воду, а потом мелко отряхивался. Его взъерошенный вид манил кота, наполовину высунувшегося из подвала, и теперь наблюдающего за аппетитным живым обедом.
Следом за мамой с пригорка катилась малиновая девятка, из приоткрытых окон доносилось:
«Жиган-лимон — мальчишка симпатичный!
Жиган-лимон, с тобой хочу гулять!
Жиган-лимон с ума сводил отличниц
Тебя, жиган, хочу поцеловать1!»
Машина на полном ходу влетела в лужу, из-под колес столбом поднялись брызги. Мирина мама отскочила в сторону, но грязная вода все равно забрызгала ее голубой костюм.
— Витька, сукин ты сын, — закричала она.
Машина затормозила. Из нее выскочил коротко стриженый коренастый парнишка. Его глубоко пасаженные глаза лихорадочно бегали:
— Тетя Марина, простите, я вас не заметил, — оправдывался он, пытаясь отряхнуть испачканный костюм.
— Не заметил он! Вот я тебя сейчас, — замахиваясь на него сеткой, кричала Мирина мама.
31 декабря 1999 год
«Фу, студень, как можно любить это жирное месиво? А еще дед рубил противные свиные копыта прямо на балконе, какая же вонь от них при варке, каждый год одно и то же…» — недовольно думала Аня, ставя на стол, покрытый накрахмаленной белой скатертью, огромный эмалированный лоток. Она перевела взгляд на телевизор, стоящий на отдельной полированной старой тумбочке. На экране маячила Наташа Королёва, она поправляла черную резинку чулка. Аня знала, что сейчас запоют: «Вот кто-то с горочки спустился, наверно милый мой идет…». Девочка поморщилась, вместо волшебных сказок вечером начинали показывать песенные шоу по ОРТ — «Старые песни о главном», по РТР — «Голубой огонёк на Шаболовке», утром конечно же, будет новогодний выпуск «Утренней почты», какая-нибудь «Смехопанорама» с Петросяном, а вечером-«Песня года», ну и «Ирония судьбы». Куда же без неё! «Никакой фантазии», — думала Аня, разворачивая конфету «Белочка», она с удовольствием откусила ароматный шоколад с колотыми орешками. В комнату заглянул дедушка.