— Бастард останется бастардом, несмотря на королевскую кровь. И у меня нет никакого желания править. Я только хочу… — в его голосе зазвучала сталь, напомнив о последней речи Эддарда Старка в день, когда войска Русе Болтона осадили Винтерфелл. — Я отомщу за Робба и Эддарда, за всех, кого погубил Джоффри. Я преклоню колено перед королевой Таргариен и я стану драконьим наездником, если она позволит, но Винтерфелл будет принадлежать детям Робба.
—В Винтерфелле всегда должен сидеть Старк, — пробормотала она, вспоминая, как Робб сказал ей это в Риверране. Когда же Джон снова отвернулся от неё, Мирцелла сказала ему в спину:
— Я сделаю для этого всё возможное.
Когда Мирцелла проснулась, Джона уже не было, но остался Призрак, наблюдающий за ней своими красными глазами. Заставив себя сесть, она сделала глубокий вдох, собираясь с силами, и вышла на палубу уже как Джоанна Сноу.
*
Мирцелла не любила море.
Потребовалась неделя, чтобы она могла спокойно ходить по палубе, не шатаясь из стороны в сторону; с желудком было хуже — её тошнило намного чаще, чем во все беременности вместе взятые. Джон коротал свои дни, помогая морякам, но несколько мужчин уже сказали ей, что женщина на корабле предвещает неудачу. Мирцелле хотелось спросить, что они думают об Аше Грейджой и её флоте, но она притворялась простолюдинкой, а простолюдинки ничего не знали о королеве Железных Островов.
Большую часть времени Мирцелла проводила в каюте с Призраком, болтая с лютоволком так же, как с Серым Ветром когда-то; Джон поддразнивал её за это, но, когда пребывал в хорошем расположении духа, трепал животное между ушей и спрашивал, хороший ли из Призрака собеседник. Работа на корабле была тяжёлой, и Джон часто возвращался очень усталым. В те дни, когда на море царил шторм или, напротив, штиль, Джон был в хорошем настроении и рассказывал байки о жизни на Стене и просил рассказать какие-нибудь истории из книг; когда же им приходилось трапезничать с остальными в погожие дни, Джон и Мирцелла всегда садились плечом к плечу и старательно изображали крепкую пару. Иногда она понимала, что положила голову на плечо Джона, даже когда они были вдвоём, но почему-то не чувствовала никаких угрызений совести.
Прошло девять месяцев с тех пор, как Робб отправился на Юг навстречу своей гибели, три месяца, как был взят Винтерфелл, и бесчисленное количество недель с тех пор, как они отплыли из Восточного Дозора-на-море. Мирцелла потеряла счёт дням — казалось, в её жизни всегда было только море, Джон и Призрак.
— Мы достигнем Речных Земель через две недели, — сказал ей Джон однажды вечером, когда Мирцелла стояла на палубе и смотрела на звёзды. — Мы можем добраться по Королевскому Тракту до Риверрана. Капитан сказал, что над ним всё ещё реет знамя с лютоволком, значит, Талли ещё не сдались.
— А что насчёт наших семей?
Джон поднял бурдюк с вином, передавая ей, прежде чем ответить.
— Робб был убит в Близнецах со многими своими людьми, как мы уже знаем. Бран и Риды продолжают удерживать Перешеек. Он говорит, что Санса с ребёнком пропали ещё перед началом войны, но мы знаем, где они.
— Арья и Рикон?
Уголки его рта дёрнулись в подобии улыбки.
— Согласно Джейкобу Твелветосу, Волчица вместе с небольшим отрядом превратилась в настоящий бич для войск короля Джоффри. О ней говорят как о легенде и, кажется, уже сложили несколько песен.
— Не сомневаюсь в этом, — улыбнулась Мирцелла.
— Я ничего не слышал о Риконе, — признался Джон, вновь став серьёзным. — Но уверен, что он в Риверране со своим дядей Эдмаром.
— А королева драконов?
— Не покидает Драконий Камень с момента высадки. Говорят, её войско насчитывает десятки тысяч людей, в том числе дотракийских всадников. Некоторые моряки рассказывают, что видели летающих вокруг острова драконов, но она пока не предала королевские земли огню, — Джон уставился в темноту. — Говорят, что она выжидает время и готовит мощный удар.
— И я уверена, что мой безумный брат пытается прознать про её планы.
— Джоффри не взять Драконий Камень, даже если бы он владел десятью тысячами дотракийцев.
— Джоффри даже свою задницу бы не смог вытереть, имея десять тысяч рук, — фыркнула Мирцелла, вызвав короткий смешок, но потом тихо спросила. — А есть ли вести о моих детях? Их вывезли из Винтерфелла?
— Говорят, из Винтерфелла не сбежал никто, но это ничего не значит, — Джон мягко улыбнулся ей. — В конце концов, считается, что и ты мертва.
— Боюсь, что уже давно, — вздохнула она, коснувшись своих тёмных волос. — Мирцелла Старк погибла в Винтерфелле, я теперь Джоанна Сноу и ей и останусь.
— Не для Стеффона и Рикарда, — возразил Джон. — Независимо от того, что ты потеряла, ты всё ещё мать, твои близнецы в безопасности и ждут твоего возвращения. Стеффон будет королём Севера, а Рикард — его десницей, и ты сама это знаешь.
— Ничего я не знаю, Джон Сноу.
*
Когда они достигли Риверрана, Мирцелла всё ещё пыталась вновь привыкнуть к здешним краям. Путь с побережья был долгим, тем более что деньги быстро закончились, а лошадь была одна на двоих. В Речных землях было не так холодно, как во время путешествия на Стену, но Мирцелла всё ещё боялась умереть от холода или голода, поэтому, увидев ворота Риверрана, чуть не расплакалась. Она ничего не хотела так, как горячую еду и тёплую ванну.
— Я просижу в ванне две недели, — заявила Мирцелла, стуча зубами, пока Джон звал стражников, чтобы те открыли им ворота.
— А я в одиночку съем целую жареную свинью, — пообещал Джон, улыбаясь потрескавшимися губами. — А кости отдам Призраку.
Мирцелла не узнала вышедших к ним — одетые в цвета Талли, эти люди были возраста Рикона. Стражники недоверчиво уставились на Призрака, и Мирцелла подавила улыбку, зная, что даже на Севере лютоволки были только у Старков, но южане выхватили мечи и натянули луки, когда Джон с Мирцеллой попытались приблизиться.
— Мы не подаём нищим, так что убирайтесь отсюда! — крикнул один из гвардейцев.
— Мы не нищие, — возразил Джон. — Моё имя Джон Сноу. Я бастард короля Эддарда Старка и пришёл, чтобы вернуть королеву Севера своему народу.
Толстый гвардеец заржал.
— Каждый человек в Семи Королевствах знает королеву Севера Жиенну Вестерлинг, и она сейчас внутри замка с королём Роббом, так что лучше вам убираться подобру-поздорову!
Мирцелла не знала раньше, что сердце может остановиться на несколько мгновений, а потом забиться опять, так отчаянно, словно вот-вот пробьёт грудь и вырвется наружу. Робб был жив, и он сделал другую женщину своей королевой. Образ Жиенны Вестерлинг появился перед её глазами: высокая, стройная, смуглокожая и темноволосая, в отличие от самой Мирцеллы, и желчь подступила к её горлу. Не успев похоронить одну супругу, Робб уже женился на другой.
Она забыла, как дышать.
— Я по-прежнему брат короля Робба, и я требую…
Слова Джона потонули в стуке копыт. Мирцелла подняла голову, увидев, как люди в цветах Старков приближаются к замку, и затрепетала от облегчения, заметив среди них Теона Грейджоя. Он остановил коня — Улыбчивый, такую кличку Грейджой дал ему — и Мирцелла увидела знакомую дерзкую улыбку даже сквозь слёзы, застлавшие её глаза.
— Сноу! Не говори мне, что спустя столько лет ты всё же решил нарушить свои клятвы! — когда Джон не ответил, Теон язвительно продолжил. — И ты даже подцепил себе какую-то Одичалую. Как зовут твою подружку?
Сбросив капюшон, Мирцелла уставилась на своего друга глазами истинной Ланнистер.
— Мне всё равно, как ты решишь называть меня, но для начала преклони колено.
Глаза Теона расширились от удивления, и он хрипло приказал стражникам:
— Открыть ворота.
Мирцелла помнила её последнее пребывание в Риверране, его суетливых, но улыбчивых и счастливых людей, но теперь в Речные Земли пришла война, и народ очень изменился. Она чувствовала запах лошадей, видимо, принадлежавших разместившимся под защитой замковых стен солдатам, видела людей, которые испуганно провожали их взглядами. Мирцелла и сама едва узнавала себя в зеркале: её волосы сильно отрасли за время путешествия и теперь ещё тщательнее приходилось прятать двухцветное безобразие под капюшоном плаща. Одежда была слишком грубой и простой, плащ сшили из шкуры сумеречного кота, а мылась Мирцелла в последний раз так давно, что уже и не помнила.