— Он сказал что-нибудь стоящее? — спросил Тристан, и Мирцелла с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза от напускной важности его тона.
— Что бы вы хотели услышать, милорд? Что он выдал мне все планы Джоффри и согласился примкнуть к нам?
Дорниец покраснел, а Теон рассмеялся.
— Тогда зачем говорить с заключённым, если от этого нет никакой пользы?
Прежде, чем Робб успел ответить, она отрезала:
— Заключённый — мой дядя, и его самочувствие волнует меня, — она перевела взгляд на принца. — Если бы кто-то захватил принца Оберина, вы не спрашивали бы о его здоровье?
— Оберин Мартелл не Цареубийца или… — Тристан осёкся, но Мирцелла сразу поняла, что Тристан хотел сказать.
— Или что, принц Тристан? Не любовник своей сестры?
Мирцелла услышала, как все присутствующие выдохнули, а Робб положил руки ей на плечи.
— Думаю, тебе стоит присоединиться к леди Рослин в её солярии.
Сложись обстоятельства иначе, Мирцелла возразила бы, но она не доверяла себе в тот момент, боясь, что не удержится и пронзит Тристана Мартелла мечом насквозь, за себя и своего дядю.
*
Никто в Риверране не звал Джейме по имени, только «Цареубийцей», словно желая постоянно напоминать о его поступке. Роберт тоже называл его так или «твоим братом», когда разговаривал о Джейме с Серсеей. Мирцелла не помнила, когда узнала, что же это прозвище означает, когда она и её братья узнали об истории семьи те подробности, которые предпочитали не афишировать. Роберт Баратеон убил принца Рейегара на Трезубце, сир Джейме убил короля Эйериса, и династия Таргариенов была повержена.
Но знать, что Джейме — Цареубийца, и понимать, что на самом деле это означает — разные вещи. Мирцелла видела, как неприятно было Джейме всякий раз, когда его так кто-либо называл.
— Почему ты убил Безумного короля? — в один прекрасный день спросила она, когда Джейме провожал её с урока.
— Потому, что он был безумен, принцесса, — легко ответил тот, и солнце сияло на его золочёной броне.
— Нет, но почему именно ты? Почему не сир Барристан или ещё кто-либо из Королевской Гвардии? — остановившись и доверчиво глядя на дядю, спросила Мирцелла вновь. — Если король Эйерис был таким плохим, почему они не остановили его?
Джейме замер на мгновение, а потом наклонился к ней. Приподнял пальцем за подбородок, когда она стыдливо опустила глаза.
— Вы очень умны, принцесса. Вы не отступитесь, пока не получите ответ, верно?
— Я не хотела обидеть тебя, — ответила она смущённо.
Его улыбка была доброй и грустной одновременно.
— Ты не обидела меня. Королевские гвардейцы должны защищать своего короля, даже если он плохой человек. Я убил Безумного короля, нарушив свою клятву, поэтому меня вечно будут ненавидеть за это.
— Но ты ведь спас всех. Ты герой! — растерялась Мирцелла.
— Неважно, каковы были мои намерения. Клятвопреступник никогда не сможет стать героем, — выпрямившись вновь, он добавил. — Но это ничего, ведь я никогда не хотел быть героем. Герои толстеют и спиваются, и вскоре их уже никто не узнаёт.
— Как отец?
Смех Джейме эхом отразился от стен.
— Точно, моя особенная девочка.
Ворочаясь в своей постели в ту ночь, Мирцелла думала, как жил Джейме до убийства короля Эйериса, на что была похожа жизнь Серсеи — её мать никогда не рассказывала ей о том, что было до Восстания Роберта. Когда Мирцелла была маленькой, она вообще считала, что до того, как Роберт Баратеон занял трон, мира не существовало вообще.
— Что случилось? — сонно пробормотал Робб, ближе притягивая её к себе. Обычно этого было достаточно, чтобы Мирцелла успокоилась и заснула, но сегодня всё было иначе.
— Ты когда-нибудь думал о том, как всё было до Восстания?
— Иногда.
— Баратеонов и Старков называют героями, а Ланнистеров — злодеями. Как думаешь, почему так?
Она чувствовала, как тщательно Робб подбирает слова.
— Потому, что Ланнистеры убивали своих врагов не в бою, а предательски.
— Когда мы с Томменом были маленькими, то нашли во дворе котят. Томменов был рыжий, а мой — чёрный. Мы принесли их в замок, а мама накричала на нас и велела сиру Меррину убрать их. Знаешь, почему?
Робб кивнул.
— У принцессы Рейенис был чёрный котёнок по кличке Балерион.
— Мой дед приказал убить жену Рейегара и его детей, отец убил принца, а дядя — короля. Моя мать вышла за Роберта и, видимо, изменяла ему со своим собственным братом-близнецом. Джоффри… Боги, я даже не знаю, как описать его. Это моя кровь, Робб. Кровь, которую я передала нашим детям, — высвободившись из его объятий, Мирцелла зарыдала. — Моя кровь — гнилая, и…
— Нет! — отрезал Робб, заставив Мирцеллу посмотреть на него. — Ты милая, добрая и хорошая, как и наши малыши.
— Ты не понимаешь! — встав с постели, она закуталась в халат. — Я думаю, что мои слова были сказаны впустую…
— Твои мысли не всегда правильны, Мирцелла! Ты думаешь, у меня нет никаких переживаний? Да я хочу удушить Теона всякий раз, когда вижу, как он смотрит на тебя!
Несмотря на противоречивые чувства, она не смогла сдержать улыбки.
— Я знала, что ты замечаешь это.
— Каждый раз, когда он смотрит на тебя, я могу поклясться, что в его мыслях сплошные непотребства, — Робб взял её руку и потянул обратно на постель. — Ты всего лишь человек, любовь моя. И твоя кровь ничем не хуже моей.
— Как ты можешь говорить так? Моя мать… мой отец…
Робб встал на колени и взял её лицо в ладони.
— Твоя мать — Серсея Ланнистер, а твой отец — король Роберт Баратеон. Ты была принцессой Мирцеллой Баратеон, пока я не возложил свой плащ на твои плечи в богороще и не сделал тебя Мирцеллой из Дома Старк. Всё остальное не имеет значения.
Она охотно вернулась в постель, в его объятия. Положив голову на грудь мужа, Мирцелла слушала, как бьётся его сердце, пока он гладил её по волосам.
— Если это так воздействует на тебя, то лучше не стоит больше посещать Цареубийцу.
— Джейме, — поправила она.
— Что?
— Его зовут Джейме.
Робб повторил имя, словно пробуя его звучание на языке, и Мирцелла ещё сильнее любила его в этот момент за то, что он проявил уважение к её дяде.
— И я должна навещать его.
— Почему?
— Потому, что он мой гость.
Потому, что он мой отец.
*
Когда она приказала молодому гвардейцу открыть клетку Джейме, то видела, что тот заколебался. На его одежде были раковины — герб Вестерлингов, и леди Сибелла наказывала любого, кто смел следовать приказам Мирцеллы, а не Жиенны. В сочетании с упорством дорнийцев, настаивавших на том, что Джейме может попытаться сбежать, Мирцелла знала, что юноша действительно сомневался, послушаться ли её или леди Сибеллу.
Она подняла таз с водой и тряпку.
— Сир, я всего лишь принесла ему воду для мытья, и он прикован к полу, — игриво улыбнувшись, Мирцелла добавила. — Гарантирую, что он всего лишь человек и не сможет разорвать цепи.
— Ну, если бы я мог… — заговорил Джейме с озорной улыбкой.
Руки юноши дрожали, когда он открывал клетку и одновременно держался за меч. Когда же Джейме загремел цепями, юноша отскочил от дверцы, и Мирцелла подмигнула дяде.
— Вы можете подождать снаружи.
— Да, прин… Ваше… Миледи, — пробормотал юноша.
— Вас не накажут, — заверила его она. — Но у меня конфиденциальный разговор. Можете идти, — когда он заколебался, Мирцелла заговорила твёрже. — Я не люблю повторять, сир.
Когда тяжёлые двери с грохотом захлопнулись, Мирцелла смочила тряпку в тёплой воде и протянула дяде. Джейме посмотрел на неё со смешинками во взгляде. Он осторожно обтёр своё грязное лицо, и его чистая кожа казалась такой же розовой, как у Томмена.