— Тогда тебе не стоило начинать войну, — ответил он раздражающе спокойным тоном. — На войне люди умирают, Мирцелла, кто-то от меча, а кто-то случайно. Возможно, ты действительно не хотела смерти Жиенны Вестерлинг, также как Эддарду Старку, но они умерли. Если не твоя рука убила их, то просто зажги свечку Неведомому и живи дальше.
— Как ты можешь быть так равнодушен? У неё остался ребёнок, который никогда не узнает своей матери!
— Да, как никогда не знал своей матери Тирион, или как бастард твоего деверя никогда не узнает отца. Дейенерис Таргариен никогда не видела обоих своих родителей, но она выжила. Валар моргулис.
Мирцелла наморщила лоб на мгновение, пытаясь вспомнить высокий валирийский, которому когда-то пытался научить её дядя Тирион.
— Все люди…?
— Все люди смертны, — закончил Джейме. — Никто не живёт вечно.
Опустив взгляд и пытаясь скрыть наворачивающиеся на глаза слёзы, она пробормотала:
— Леди Сибелла сказала, что она умерла от разбитого сердца. И… и назвала меня шлюхой.
Джейме придвинулся так близко, как только мог, и дёрнул её за юбку, заставив поднять голову. Его лицо стало свирепым, как во время турниров, и он процедил сквозь зубы:
— Робб Старк дал клятву этой девушке, а не ты. Робб Старк эту клятву нарушил. Робб Старк начинил её живот ребёнком, а не ты. Если Сибелла Спейсер хочет обвинить кого-то в смерти дочери, то пусть винит его.
— Я не желала ей смерти, — повторила она, чувствуя, как горячие слёзы бегут по щекам.
Смягчившись, Джейме вздохнул.
— Конечно нет, дорогая. Ты слишком добра для этого.
Робб пришёл за ней в камеру Джейме, его лицо было мрачным, а губы жестко поджаты. Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться на ноги, и Мирцелла воспользовалась его помощью, не поднимая взгляда. Джейме следил за ними с лёгкой улыбкой, и Мирцелла чувствовала, как это нервирует Робба.
— Тебе смешно, Цареубийца?
— Меня веселит множество вещей, Ваша светлость. Хотите, чтобы я поведал вам о них?
Робб шагнул вперёд, занося руку для удара, но Мирцелла перехватила его за запястье и прижала к своей груди, успокаивая. Он сглотнул и поспешно покинул клетку Джейме, громко хлопнув дверью. Улыбка Джейме не угасла, пока Мирцелла не последовала за мужем, и ей было интересно, что же на уме у её дяди.
Когда она спросила его об этом два дня спустя, Джейме снова улыбнулся.
— Я думаю, если бы Серсея успокаивала Роберта тем же способом, всё сложилось бы иначе.
— Ты мой отец?
Он криво усмехнулся.
— Как я могу быть твоим отцом, когда твоя мать — моя милая сестрица?
Робб часто предлагал ей поговорить, как в те давние времена, в Красном Замке, когда они часами болтали о всяких пустяках. Но Мирцелла не знала, как объяснить ему, насколько важен для неё сир Джейме Ланнистер.
«Он спас меня», — чуть было не призналась она в одну из ночей. Он был единственным, кто видел, как Джоффри издевается над ней, и единственным, кто остановил его. Другие рыцари знали, но боялись, потому что Джоффри — наследник престола и потому, что мать безоговорочно верила каждому его слову. Но Джейме услышал, как я плачу, пришёл и отшвырнул Джоффри от неё. А когда Джоффри заявил, что накажет его, когда станет королём, Джейме ответил ему в глаза:
— Я Цареубийца, и гарантирую, что меч пройдёт сквозь тебя так же легко, как сквозь Эйериса.
Но Мирцелла не могла поведать ему эту историю, потому что тогда пришлось бы рассказать и остальное, то, что случилось после того, как Джейме вынес её на руках из спальни. Как бы Робб не любил её, она знала, что он никогда не сможет преодолеть неприязнь к Цареубийце.
Она до сих пор помнит, как сильно дрожала, прижимаясь к Джейме. Сначала Мирцелла думала, что он отнесёт её к матери и выступит свидетелем, потребовав, чтобы Мирцеллу отослали подальше от Джоффри. Но вместо этого Джейме отнёс её в Белую Башню, в собственную комнату, где она раньше никогда не бывала. Отнёс и аккуратно опустил на мягкую постель, над которой висел гобелен с гербом Ланнистеров, пошутив, что Мирцелла — маленькая львица, а львы ревут, а не плачут.
— Подними руки, дорогая, — попросил Джейме, вернувшись с одной из своих рубашек. Мирцелла не понимала, что её платье разорвано, пока его не сняли, и подумала, что мать непременно рассердится, ведь это был подарок дедушки Тайвина на последний день наречения. Джейме зашипел, увидев кровь на её бёдрах, малиновую на фоне бледной кожи. Мирцелла хотела сказать, что она в порядке, что Джофф часто причинял ей боль. Но вместо этого она молча смотрела, как дядя осторожно смыл с неё кровь.
Его рубашка была велика ей, но Мирцелле нравилось, как она пахнет. Укрыв её одеялом и пощекотав, чтобы развеселить, Джейме взял её руки в свои.
— Джоффри часто делал тебе больно, дорогая?
Мирцелла робко кивнула.
— Сколько раз?
Она пожала плечами.
— В последнее время чаще, чем раньше.
— И всегда так, как сегодня?
— Нет, иногда… Иногда он заставляет меня прикоснуться к нему.
Джейме поправил её волосы и улыбнулся.
— Он больше никогда не обидит тебя, милая. А если попытается, то пожалеет, — чмокнув её в нос, он поднялся. — Отдохни, а я принесу тебе чистое платье. И потом расскажу тебе самую замечательную историю из всех, что ты когда-либо слышала.
— Дядя Джейме? — решилась она, когда тот уже открыл дверь.
— Да, милая?
— Джоффри говорит, что я должна выполнять все его указания, потому что он станет королём. И он сказал, что причинит боль Томмену, если я расскажу кому-нибудь. Я не хочу, чтобы Томмен пострадал.
Джейме вернулся и вновь взял её руки в свои.
— Томмену никто не причинит вреда. И единственный, кто может касаться тебя подобным образом, это твой муж, а не брат, пусть даже он и король.
— Он безумен, — прошептала она.
Мирцелла помнила, как дядя опустил глаза. Вернувшись, он принёс её любимое синее платье и сладостей. И пока она с удовольствием уплетала их, Джейме сказал:
— Угадай, какую хорошую новость я принёс тебе, моя особенная девочка? Мы едем на Север.
Робб будет признателен Джейме за то, что тот сделал, но не сможет забыть о других его поступках. И Мирцелла никогда не убедит его в том, что и хорошие люди могут совершать плохие поступки. Робб просто не в состоянии понять этого.
Старки всех оценивают по-старковски.
*
— Я тут как-то болтал с одним из охранников, — сказал Джейме однажды, пока Мирцелла бинтовала ему запястья. — И он сказал, чтобы ты тренируешься с мечом вместе с людьми твоего мужа.
— Когда снег мне не по шею, то да, — подтвердила она.
— И твой муж одобряет это?
— Сначала это забавляло его. Теперь он считает это достойным восхищения. Теперь я лучше половины его людей, и он обещал заказать для меня собственные доспехи.
— Хотел бы я посмотреть на это.
— Ты бы гордился мной, ведь я и правда хороша, — обменявшись с ним улыбками, она добавила. — Ты знаешь, теперь у меня есть твой меч. Тристан Мартелл подарил мне его, когда я попросила…
— Потребовала, — с ухмылкой поправил Джейме.
— Попросила. Полагаю, ты предпочёл бы получить его назад от меня, а не от дорнийского принца.
— Неважно, потому что я вряд ли увижу его вновь.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Мирцелла.
Джейме невесело усмехнулся.
— О, моя девочка, ты слишком добра для этого мира. Я не заложник, твой муж не передаст меня за выкуп в Королевскую Гавань, даже если захочет, потому что дорнийцы не позволят. Я приманка в ловушке.
— Для Джоффри?
— Для драконьей королевы. Как ещё можно выманить её с Драконьего Камня, как не захватив Цареубийцу, оборвавшего трёхсотлетнее правление её семьи? — Джейме пожал плечами. — Это даже немного напоминает какую-нибудь балладу. Цареубийца не думал, что малютка выживет в Эссосе, без денег и защиты, да ещё и с безумным братцем. Мы все одинаково недооценили Дейенерис Таргариен. Хотя, — признал он. — То же самое можно сказать о тебе, Аше Грейджой и Арианне Мартелл. — уголки его губ изогнулись в улыбке. — Тайвин был так занят, следя за братьями, что забыл о сёстрах.