— Они не причинят вам вреда.
Один из дотракийцев выплюнул что-то на родном языке, но Рейего перебил его.
— Матушка говорит, что волки для вашего мужа как драконы для нас. И что волки духовно связаны с каждым из Старков.
— У всех детей Эддарда Старка есть по лютоволку.
— А что станет с волком Джона? Ведь теперь у него есть Рейегаль.
— Я думаю, Призрак останется с хозяином. Если дракон — это часть Джона как Таргариена, то лютоволк — как Старка, — погладив Серого Ветра между ушей, Мирцелла приказала обоим волкам возвращаться, и они оба послушно потрусили в сторону замка, то и дело принимаясь играть друг с другом в снегу. — Ты пришёл помолиться Старым Богам?
Рейего покачал головой.
— Моя мать поклоняется Семерым, а отец верил в Мать Гор, — его красивое лицо потемнело. — По крайней мере, мне говорили так.
— Ты не помнишь своего отца?
— Он умер на следующий день после моего рождения. Мейега обещала спасти его от заражения крови, но это был обман. Моего отца звали кхал Дрого, и он был самым великим кхалом в мире. Его коса была длиннее, чем у любого другого дотракийца, и в ней звенело множество колокольчиков.
Обара поведала Мирцелле, что колокольчики в волосах дотракийцев обозначали количество убитых врагов. В косу Рейего был вплетён лишь один-единственный колокольчик.
— Мне жаль, что ты не знал его.
— Я пришёл сюда, потому что мне было скучно, а сир Джорах рассказывал, что на его родине поклоняются Древним Богам. Я хотел увидеть чардрево.
Она указала на большое дерево рядом с собой, с красными чертами лица на белой древесине.
— Вот оно.
Несколько мгновений мальчик смотрел на чардрево, осторожно касаясь вырезанного лица рукой в перчатке, прежде чем спросить:
— Вы действительно верите, что в этом дереве могут обитать Боги?
— Я считаю, что да — также как и в Великой септе Бейелора.
Рейего кивнул.
— И о чём вы просили Богов?
— Чтобы война окончилась, и люди, которые мне дороги, больше не гибли.
— Я хотел бы того же, — он лениво подопнул снег кончиком сапога. — Когда война закончится, ваши сыновья приедут в столицу, чтобы поиграть со мной?
Впервые Мирцелла заметила, насколько сын Дейенерис ещё молод. Даже в свои двенадцать, всего лишь на несколько лет моложе того возраста, в котором она вышла замуж за Робба, Рейего всё ещё оставался ребёнком, который был вынужден стать драконьим всадником и вступить в войну за королевство, которое для него ничего не значило. Сир Барристан сказал ей, что ещё до рождения Рейего ему напророчили стать «Жеребцом, что покроет весь мир», но юный принц был вовсе не воином, а простым мальчишкой, который предпочёл бы просто играть в снежки и улыбаться симпатичным девочкам.
— Я уверена, что они будут рады.
Возвращаясь в замок вместе с Рейего, она думала о Стеффоне, который сейчас был далеко, в Орлином Гнезде, и задалась вопросом, выдержит ли её мальчик корону, что однажды ляжет на его голову.
*
Робб и его люди должны были выступить в поход на Близнецы через два дня. Мирцелла не осмелилась высказывать свои страхи, но, так как все, кого она любила, были заняты подготовкой к походу, в один из вечеров она оказалась в полном одиночестве в компании одного лишь бурдюка с вином. Несмотря на то, что они всегда запивали пищу вином или мёдом, Мирцелла никогда особенно не любила их, помня о том, каким становился Роберт после того, как напивался. Но сейчас, сделав глоток, она почувствовала, как напряжение покинуло её тело, а мысли внезапно прояснились.
Она уже была на пути к опьянению, когда в комнату вошёл Теон. Его глаза расширились, когда он увидел, что она пьёт прямо из бурдюка.
— Ты пьяна? — не упустил возможности подколоть её Теон.
— Ты можешь остаться и выпить вместе со мной, или валить отсюда ко всем чертям, но читать мне нотации я не позволю, — парировала Мирцелла, стараясь выглядеть как можно более царственно, хотя мир вокруг неё уже начал расплываться.
Теон поднял руки в знак капитуляции.
— Да я бы никогда, Ваша светлость. Могу я глотнуть?
Мирцелла передала ему бурдюк. Глаза Теона расширились сильнее, когда он попробовал вино.
— Это же дорнийское красное. Наутро ты будешь мучиться похмельем.
— Кажется, я предупреждала тебя насчёт нотаций, — заявила она, покрепче сжав свой бурдюк. — Я больше не стану делиться с тобой своим вином.
Теон улыбнулся и опустился в кресло напротив неё.
— Ну ты и пьяница, Целла. Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Роберт всегда был счастливее, когда напивался. Я хотела попробовать, вдруг и мне поможет, — вытерев губы, она спросила прямо. — Почему ты так и не женился, Теон? Тебе уже за тридцать, и любая леди пошла бы за тебя.
Лицо Теона потемнело.
— Но я не нашёл ту леди, которую хотел бы назвать своей женой.
— Я думаю, это затруднительно, если не вылазить из борделя, — раздражённо фыркнула она. — Ты хороший человек и друг. Обещай мне, что не погибнешь.
— Я не погибну, — послушно ответил он. — И я буду защищать Робба.
— Лучше проследи, чтобы он не нашёл себе ещё одну жену, — возразила Мирцелла и сама удивилась горечи в собственном голосе. Она никогда не говорила с Роббом о Жиенне после её смерти и воспитывала Неда как собственного сына, но любое воспоминание о Жиенне Вестерлинг будто вонзалось ей в грудь калёным железом.
Может быть, я похожа на леди Кейтилин больше, чем думала.
Теон протянул руку, забирая бурдюк, и по выражению его лица она поняла, что вино ей уже не отдадут.
— Не сердись, но этим ты не успокоишься. Только хуже сделаешь.
Смущённая тем, что её отчитывают, как ребёнка, Мирцелла поднялась на ноги и тут же пошатнулась. Теон подхватил её под локоть, и она прижалась к нему, благодарная за поддержку.
— Пожалуйста, не говори ему о том, что я сказала, — пробормотала Мирцелла, когда Теон повёл её в её покои.
— Это же совершенно бессмысленно, — кивнул Теон.
— Но я действительно считаю, что тебе пора жениться.
Его смех был таким же горьким, как её слова о Роббе и Жиенне.
— У меня нет ничего, что я мог бы предложить невесте. На моём троне сидит Аша и, хоть я уже не заложник, мне некуда податься. На Севере я всегда буду чужаком, а на Железных Островах — предателем и изнеженным жителем зелёных земель. Если повезёт, Робб устроит мне брак с какой-нибудь богатой наследницей, скорее всего старой и дурной собой.
Мирцелла тут же подумала о Лоллис Стокворт.
— Я найду для тебя хорошую девушку, которую ты сможешь полюбить.
— О, Ваша светлость, моё сердце уже давно было украдено прелестной маленькой принцессой, вышедшей за моего названого брата, — Теон широко улыбнулся, хотя в его взгляде была боль. — Я никогда не полюблю вновь и буду вечно утешаться шлюхами и дамами лёгкого поведения.
— Ты не захотел бы моей любви, Теон. Плата слишком высока, — чуть не запнувшись о ступеньку, пробормотала Мирцелла невнятно. — Женись Робб на ком-то другом, да на той же Жиенне, он сейчас спокойно жил бы в Винтерфелле с Эддардом, Риконом и всеми остальными. Он был бы в целости и сохранности. Никто бы не погиб.
— Робб не жалеет об уплаченной цене.
Когда она вновь споткнулась, чуть не впечатавшись лицом в каменную стену, Теон подхватил её на руки. Мирцелла хотела было возразить, но внезапно почувствовала тошноту. А потом её глаза закрылись, и она погрузилась в глубокий сон, пока не была разбужена прикосновением пальцев Робба к щеке.
— У меня болит голова, — всхлипнула она, и Робб выдавил улыбку.
— После дорнийского красного и не такое бывает, — приподняв её, чтобы расшнуровать платье и снять его, сказал Робб. — Я не припомню, чтобы ты когда-либо выпивала больше пары бокалов лёгкого вина.