Снейп едва слышно пробубнил:
— Я не пью.
— Да кто тебя спрашивать будет? — отмахнулся Сириус и тихо обратился к Гарри: — Хватай своего господина и давай руку. Хоть ты инкуб, но ведешь себя на редкость разумно. Помощь нужна всем. Ты же видишь, шоколадом здесь не обойтись.
Гарри потянулся к Северусу.
— Вечеринка продолжается у меня, девочки! — провозгласил Сириус, и они тут же аппарировали.
— Никак не пойму, то ли заброшенная совятня, то ли пещера тролля, — заметил Снейп, открывая глаза.
Сириус шутливо поклонился:
— Добро пожаловать в конуру Бродяги. Рад, что к тебе вернулось то, что ты называешь разумом.
Гарри огляделся. На мгновение ему показалось, что их похитил цыганский табор. Жилище Блэка отличалось от дома на Гриммо настолько, насколько фестрал мог отличаться от радужной жабы. Гарри помотал головой, убеждаясь, что в глазах не рябит после аппарации. Цветные пятна не улетучились, оказавшись разбросанными по огромному ковру подушками. Занавесками служили странные куски тонкой ткани, стены пестрели магическими и маггловскими плакатами. Картину радостно довершал зеркальный шар под потолком, испускавший во все стороны длинные разноцветные лучи. Гарри ожидал, что из двери вынырнет профессор Трелони в цветастом пончо, юбке с обтершейся бахромой и бутылкой в нетвёрдых руках. Но вместо этого из воздуха материализовались оставшиеся Мародёры и со стонами повалились на мягкие подушки. Северус выбрал подобие низкого кожаного диванчика, на котором и умостился с ногами. Гарри мигом оказался рядом, осторожно поинтересовавшись:
— Ты не хочешь рассказать о том, что узнал? Может, нам лучше вернуться в хижину?
Шепот Гарри произвел эффект разорвавшейся петарды. Четверо друзей устремили на них взгляды, ожидая ответа Снейпа.
— Пожалуй, — заявил он громко, — мы ещё побудем здесь.
И властно притянул голову опустившегося на пол Гарри к своему бедру. Рука всё ещё ощутимо подрагивала.
— И это правильно! — откликнулся Люпин.
— Но я по-прежнему не пью, — Северус скривился, глядя, как из двери появляется нагруженный стаканами и бутылками поднос. — Каждый предпочитает снимать стресс своими методами.
Его дрожащая рука зарылась в волосы Гарри, взлохматила их, а затем потеплевшие кончики пальцев медленно скользнули от уха до самой ключицы. Гарри вздрогнул и попытался отстраниться. Не то чтобы было неприятно. Но это совсем иначе, чем когда тебе поправляют растрепавшиеся волосы. Никто и никогда не касался его раньше так: будто случайно, но несомненно специально… И потом… это же профессор Снейп, его личный кошмар, от одного взгляда которого сворачивается даже кокосовое молоко. И он старше на целых…
— Если нужно, спальня на втором этаже, — хихикнул Сириус. — Не надейся, что в дверь не вставлен омнинокль.
— Тебе не кажется, Снейп, — заметил Эванс, когда все приложились к стаканам, — что следует дать нам хоть какое-то объяснение происшедшему? Поттер, вон, до сих пор отойти не может.
— Не лучше ли спросить у него самого? — Северус покосился на стакан в руках Гарри. Тот отхлебнул микроскопический глоток, поморщился и отставил посуду подальше.
Ремус кивнул, соглашаясь, и обернулся к Джеймсу, цеплявшемуся за плоскую зелёную бутылку, как за спасательный плот во время шторма.
— Я видел Джорджину, — выдавил из себя Джеймс.
— Джорджину Харди? — уточнил Эшли, и тот кивнул.
Люпин с трудом подавил вздох:
— Мы все чувствовали, что происходит с заключенными в этом проклятом месте.
— Она совершенно безумна,— едва слышно шептал Джеймс. — А ведь прошло всего три месяца. И вся её вина состояла в том, что она втрескалась в какого-то французика с прилизанной чёлкой, заметив его во время патрулирования.
— Кто бы смог устоять против такого шарма, — гоготнул Сириус и загнусавил на французский манер:— Мадмуазель, мое сердце так стучит, что готово вдребезги разбить щитовые чары, разделяющие нас.
— Девчонка всего лишь бегала на свидания, — глухо сказал Джеймс.
Губы Эванса скривились в саркастической усмешке:
— Всего лишь варила запрещенное зелье, меняющее состав крови, и садилась в лодку к врагу, оставив пост. Неудивительно, что это назвали государственной изменой.
— Никто не должен ТАК расплачиваться за глупые ошибки! — вдруг рявкнул Джеймс. — Там половина осужденных виновны лишь в том, что купили французские чулки в подарок своей жене. Ремус, ты готов платить такую цену за контрабанду? Понимаешь, чем рискует твой отец?
Тот побледнел:
— Ты же знаешь, что иначе ингредиентов не достать.
— Вот именно! Мы не можем жить, задыхаясь в собственном дерьме, получая чугунным молотом от министерства всякий раз, когда смеем только помыслить высунуть нос наружу.
Северус прикрыл глаза и, казалось, задремал; новая бутылка ходила по кругу, и каждый из Мародёров прикладывался к горлышку по очереди. Гарри внимательно прислушивался к ожесточенному спору, пока Северус накручивал его прядь на палец.
— Это вместилище кошмаров давно нужно сравнять с землёй. И только министерство делает вид, что ему ни до чего нет дела. Вялотекущая война у них, видите ли. Да я родился на этой войне! — продолжал бушевать Джеймс. — И Мерлин знает, не сдохну ли я на ней же. Вот только непонятно, во имя чего! И если ты готов сгинуть где-нибудь на северной границе ради призрачного блага британских подданных, то…
— Ну, тогда у тебя есть шанс, — перебил Эванс и, подхватив со стола воображаемый газетный листок, с выражением прочел:
— Новый министр магии Джеймс Поттер призывает к окончанию изоляции страны и разрушению Азкабана. Цель благородна, Джеймс, но ко всему нужно идти постепенно.
— Скажем, начать с третьего младшего помощника в канцелярии бытовых жалоб, — ехидно скосил глаза Джеймс. — Годам к ста двадцати дослужиться до заместителя. А там и «мир изменить» подоспеет. Сумеешь протолкнуть аж три закона о переносе подписи с правого поля документа на левое. Пока стая чистокровных стервятников и кучка министерских идиотов будет сколачивать состояние на контрабанде и распоряжаться жизнью твоих детей.
Эванс, кажется, обиделся.
— Ну мне-то ничего подобного вообще не светит, — мирно сказал Люпин.
— И, кстати, не все чистокровные семейства разделяют мнение о целесообразности изоляции — отозвался Сириус. — Я еще лет пять назад слышал, как Абраксас Малфой рассуждал о необходимости разрубить узел одним ударом. Всего-то и надо, что прихлопнуть одного дряхлого, но очень могущественного мага. И дальше всё пойдет само собой.
Тон Люпина успокаивал. Казалось, ему не впервой утихомиривать и словесные дуэли друзей:
— Только вот давайте объективно. Кто из нас сейчас в состоянии противостоять самому сильному волшебнику мира? Даже вместе мы не сможем…
— Что-то подобное я и хотел вам предложить, — вдруг откликнулся с низкого диванчика Северус, и Гарри вскочил, стряхнув его руку с головы.
— Сопливус, ты в своем уме? — заикаясь, спросил Сириус.
— Не хотел бы я быть в твоем.
*
Это был первый раз, когда Гарри пожалел о своём решении довериться Снейпу. Всё же и такой — новый, с живым взглядом ещё не потухших глаз, укрывавший его теплым одеялом ночью и зарывавшийся дрожащими пальцами в его волосы секунду назад — он оставался невероятным мерзавцем. Лучше бы Гарри пошёл к МакГонагалл. Или к Джеймсу. Переждал бы каникулы в Выручай-комнате. Но нет же, надо было сунуться в Визжащую хижину и рассказать всё слизеринскому гаду. Как будто он не представлял, что из этого может выйти. Нет, в самом деле, это было ОЧЕНЬ глупо. Идея воскресить Темного Лорда, очевидно, пришлась по вкусу будущему профессору. Он в красках расписывал Мародёрам могущество и потенциальные возможности Волдеморта, старательно избегая неприятных моментов. Гарри слушал и не находил, что возразить. По всему получалось, что злосчастный Риддл, почётная табличка с именем которого висела в Зале для наград, — ангел во плоти, умный и справедливый, жаждущий прогресса в магическом обществе. А Дамблдор, мимоходом упоминавшийся в тонком учебнике новейшей истории магии — расчетливая сволочь, устранившая соперника более опасного, чем Гриндевальд.