— Что вы разнюхиваете здесь, молодой человек? — поинтересовался хриплый голос над головой.
От неожиданности Гарри присел и потерял дар речи.
— Пытаетесь заработать карманные деньги доносами в Аврорат?
— А? — выдавил из себя Гарри.
— Шли бы вы отсюда подобру-поздорову, — неприятно оскалившись, посоветовал высокий седой бородач. — Хогсмид — законопослушное селение. Никаких контрабандистов, иностранных шпионов и запрещенных артефактов. Вот только вы уже пятый раз туда-сюда шляетесь да всюду нос суёте. Негоже в ваши юные годы…
Сильные руки развернули его в сторону Хогвартса и придали весьма ощутимое ускорение при помощи тычка в спину.
Гарри рванул по заснеженной дорожке подальше от странного незнакомца.
Сердце колотилось о ребра, а мысли в голове бродили самые мрачные. Едва впереди забрезжила надежда на возвращение, и он смел подумать, что можно обойтись без воскрешения Волдеморта, потому что Фламель наверняка еще жив… Лишь только он начал чувствовать к Северусу что-то отличное от предубеждений и недоверия — тут же все обернулось чертовыми черепками. Он застрял в Визжащей хижине, словно мышь в чайнике. Если даже простое появление незнакомца в Хогсмиде могло повлечь столько последствий…
Гарри разом вспомнил всё, что слышал за эти дни: Северус не хотел брать его с собой в Лютный; родители Ремуса рисковали каждый раз, покупая для него ингредиенты; все границы страны перекрыты каким-то странным куполом, сквозь который не могут прорваться даже самые сильные маги. Девушке, которую встретил Джеймс, пришлось варить сложное запрещенное зелье, на время превращавшее ее в магглу, и все равно она не смогла избежать наказания. Даже если рассудительный Эшли и всегда осторожный Ремус утверждают, что от возрождения Волдеморта хуже не станет… Скорее всего, Волдеморт еще не так силен и не полностью потерял разум, и если защита границ падет с его помощью… Нет.
Совершенно невозможно восстановить древний ритуал, в котором участвовал он сам, несуществующий Питер Петтигрю и жалкое подобие живого Волдеморта. Потому что в этом времени и он сам не враг Лорду, и слуги у молодого Тома Риддла не было, да и тела, которое можно было бы окунуть в чан с зельем, тоже не наблюдалось. Следовательно, ничего не получится. Но ведь недаром Дамблдор оставил именно ему воспоминание о шкатулке и порошке, а главное — о Фламеле. Добраться до него — основная задача, но в одиночку, не зная мира, в котором оказался, он вряд ли уйдет дальше соседнего города и тогда застрянет здесь навсегда. И если другого способа снять границу, кроме как победить Гриндевальда в поединке, нет… Гарри испугался своих мыслей. Раскладывая на две чаши весов судьбы настоящего и будущего, он с ужасом понимал, что будущее перевешивает. И если другого способа нет… другого способа нет… другого нет…
Порыв пронизывающего ветра разом вышиб из головы все вопросы, кроме одного — самого важного, ответ на который Гарри хотел знать немедленно. С ним он и влетел в незапертую дверь хижины.
— Северус, то есть мы вообще никак не можем добраться до Парижа?
Если Снейп и удивился, то виду не подал.
— Отпустило? — спокойно спросил он и захлопнул книгу.
Гарри кивнул.
— Фламель живет в Париже. Это была его шкатулка. Он проводил опыты со временем.
— Ты видел в Омуте?
Гарри кивнул ещё раз.
— С этого и следовало начинать разговор. А не с воплей о Пожирателях и Метке, — поучительно заметил Снейп.
Гарри, глотая слова, рассказал о воспоминании Дамблдора.
— А у тебя что?
— Я присутствовал при странном разговоре о благотворном влиянии домашнего уюта, кондитерских изделий и любви.
— Ну, точно Дамблдор. Он уверен, что все проблемы в мире можно решить при помощи любви и лимонных долек. А они, кстати, совершенно отвратительны. Такие сладкие, что вяжет рот.
— Любовь тоже сплошное дерьмо, — заверил Северус. — Мать любила отца. Из этого не вышло ничего хорошего. Во всех смыслах.
— Да ладно, Северус. Ты умный, смелый и даже иногда забавный. И не такой уж ты урод, каким я тебя знал.
— Я не твой… — начал было вскипать Снейп.
— А с кем Дамблдор разговаривал? — быстро прервал его Гарри.
Северус криво улыбнулся и пожал плечами:
— С зеркалом.
— Почему он отдал только три воспоминания? Почему только эти три?
Гарри спрашивал на все лады до тех пор, пока раздраженный Северус не заорал:
— Не знаю!!! Может быть, он совсем рехнулся и был очень слаб. А скорее всего потому, что я плохой легилимент! Я так и не смог глубоко проникнуть в его разум.
— Ты хороший легилимент, — Гарри ободряюще похлопал его по плечу. — Даже сам Дамблдор это признавал.
— Так то спустя сколько лет, — фыркнул Снейп, но, кажется, успокоился.
— С некоторых пор я думаю, что Дамблдор никогда ничего не делает просто так. И каждому из нас досталось то воспоминание, которое предназначалось именно ему. Теперь я уверен, что шкатулку прислал директор.
— Значит, инструкции все же стоило поискать.
— Но я же думал, что от Кричера…
Северус смерил его насмешливым взглядом и, потянувшись, отвесил легкий подзатыльник.
— Эй, я не буду с тобой драться! — попятился Гарри. — Хоть ты давно уже наговорил на пару затрещин.
— Можешь не отвлекать меня некоторое время? Мне нужно подумать и кое-что почитать.
— Я тогда спать лягу, — решил Гарри. — Хоть воспользуюсь случаем, чтобы выспаться. Там мне давно не удавалось. Из-за Волдеморта.
*
Следующие дни слились для Гарри в один бесконечно-долгий, где он только и делал, что снова и снова рассказывал о своей жизни. Особенно Северуса интересовали подробности ритуала возрождения и события в Тайной комнате. Гарри повторил всё это, наверное, миллион раз, прежде чем прекратил испытывать внутреннюю дрожь, говоря о распростертом у его ног теле Седрика или лице Сириуса, падающего в Арку. Сейчас ему стало казаться, что всё это происходило давным-давно и точно не с ним. Словно он раз за разом пересказывает содержание скучного и нестрашного фильма, который смотрел в детстве. Похоже, Северус так не считал, постоянно останавливая его на мелких деталях. В самом деле, ну как можно помнить, пером или карандашом Гарри писал в дневнике, или какая фаза Луны была именно в тот момент? Зелье в котле сначала стало зелёным, а потом красным, или наоборот? Каким именно движением отрезал себе руку Петтигрю?
Гарри задыхался в тесной Хижине, словно невидимые Дьявольские силки проросли изнутри, из самого сердца, расплющивая смертоносными кольцами тело и душу. Никогда ещё он не испытывал столь глупого и безнадежного чувства полного опустошения. И тогда глухая тоска заставляла его с головой укутываться в тонкий плед, чтобы хоть на несколько минут остаться наедине с самим собой. Даже тёмный чулан Дурслей в этот миг казался ему благословением. Но Северус бесцеремонно расталкивал его и сдёргивал нехитрую преграду только для того, чтобы поинтересоваться, какого цвета была обложка дневника или имел ли Дамблдор привычку расхаживать по школе в бирюзовом халате с кистями.
Гарри всякий раз предлагал Северусу проникнуть в его разум и раз и навсегда удовлетворить своё любопытство, но тот отказывался, невнятно что-то бормоча.