— Ты помнишь, — зашептал Гарри, извиваясь от того, что пальцы Северуса нежно поглаживали подмышки, — помнишь, как брал их одной рукой? Мне всегда нравилось вместе. Сделай так, пожалуйста.
Северус не ответил ни да ни нет. Он прохрипел: «Гарри…» так, как будто все эти годы не позволял себе произнести его имя и теперь оно вырвалось из самых глубин памяти. Он на миг отстранился, только для того, чтобы сжать оба члена скользкой ладонью, двигаясь плавно и нежно, распаляя желание, а не приближая финал.
— Не открывай…
Гарри слышал горячее дыхание над ухом, чувствовал, как костяшки пальцев задевают живот, целовал напряженные мышцы руки у своего плеча. И вдыхал непривычный запах возбуждения — терпкий, дурманящий, приправленный знакомой ноткой лаванды, и пытался вскинуть бедра навстречу, чтобы острее почувствовать прикосновение, вжаться сильнее, быстрее, резче, до самого конца. Северус глухо зарычал и, разжав ладонь, накинулся на его губы, целуя жадно, настойчиво, скользя языком по языку так же, как только что скользил членом по члену.
— Что-то не так? — едва удалось сказать хоть слово, выдавил Гарри.
— Всё так… всё… не открывай… Ты стал таким… — шептал Снейп между поцелуями, — таким…
Его голос дрожал в почти безумном экстазе, и Гарри подумал, что впервые в жизни Северус Снейп не может подобрать слов и вместо этого гладит его грудь, зарывается носом в треугольник волос в паху и проводит пальцами по внутренней стороне бедер.
Северус скользил языком вдоль шеи, вдоль ключиц, нежно прикасаясь губами к соскам, целуя кожу между ними.
— Не представляю, как я смог удержаться, — выдыхал он так тихо, словно его слова не были предназначены для ушей Гарри. — Как не набросился на тебя прямо там, в комнате для допросов? Как не впечатал в стену в камере?
— Потому что ты — это ты, Северус. Неужели не понимаешь? Ты всегда был таким.
В ответ он нежно коснулся головки члена Гарри, и слова превратились в стон. Гарри двинул бедрами и почувствовал, как раскрываются тонкие губы, впуская его. Северус вбирал жадно, словно пил большими глотками, и сам выдыхал так резко, будто это причиняло ему боль. Он терся горячим членом о ногу Гарри. Там, где голени были покрыты непривычной порослью волос. В какой-то момент Гарри показалось, что пальцы его ноги скользнули меж ягодиц, куда-то вглубь. Он замер, когда Северус вздрогнул и быстро отстранился.
— Я… прости… я не хотел… — оправдываясь, залепетал Гарри.
Северус вытянулся на нем, накрывая всем телом, сжимая их члены между животами.
— Ты точно не хотел? — шепнул он со смешком. — Я был бы не против.
Большего Гарри стерпеть не мог — события прошедшего дня, сводящий с ума шепот, давление на болезненно-чувствительный член и обволакивающий дурманящий запах слились в единый клубок новой, неизвестной ему магии, и он вцепился в бедра Северуса, двинулся вперед и вверх, выгибаясь в оргазме.
— Какой-то анти-Круциатус, — успел простонать он прежде, чем тело свело сладкой судорогой, и лишь на излете уловил, как Северус протиснул между ними ладонь и, сделав несколько рваных движений, добавил горячие капли своей спермы к влаге на его животе.
— Ты уж реши, что тебя больше возбуждает, — медленно растягивая слова, прошептал ему Северус. — Ты во мне или я в тебе. Пока что я вижу первое.
— Ох… ну почему я опять должен выбирать? Разве нельзя и то и другое?
Гарри наконец-то решился взглянуть сквозь ресницы и увидел немыслимое: глаза Северуса — припухшие, помутневшие от страсти — смотрели на него с такой нежностью, с таким бесконечным и мучительным восторгом, что дыхание перехватило, и он оказался лишь способен на то, чтобы притянуть это внезапно ставшее живым и уязвимым лицо ближе и целовать-целовать-целовать без остановки куда придется. Северус скатился с него, размазывая сперму: остывшая лужица быстро высыхала, оставляя тонкую, стягивающую кожу, пленку.
— Нокс, — сказал Северус, и камин погас, погрузив комнату в полную темноту.
— У тебя еще будет возможность решить, Гарри, — пообещал он, уткнулся носом куда-то чуть повыше уха и мерно задышал.
Гарри неловко согнулся, подобрал съехавший край простыни и укутал его, стараясь не потревожить.
*
Ему сейчас полагалось бы спать так же беспокойно и неглубоко, как лежащий рядом Северус. Так же тревожно вздрагивать, кутаться в тонкую простыню и прижиматься, ища тепла другого тела. Но вместо этого он лежал, закинув руки за голову, и пялился в темноту над головой. Сейчас, когда схлынули эмоции, Гарри малодушно размышлял о том, что в мире, который создал для него Северус, именно ему, Гарри, места нет. Стать комнатной собачкой, мальчиком для развлечений, никогда не выходящим за пределы зачарованного дома, потому что наверняка его тут же отправят в Аврорат или хуже того — к Малфою? А там ограничат магию так, что ему придется просить Северуса зажечь огонь или достать с верхней полки книгу. Или заставят вернуться в мрачный Хогвартс и доучиться на пособие для необеспеченных студентов и милостыню от попечительского совета? Никогда, никогда он не задумывался над тем, на что купить учебники или чем заняться, если случайно окажется, что в запасе у него есть несколько десятков лет. Довольно сложно решить, что делать дальше, особенно когда из всего имущества у тебя — потертые синие трусы, и те валяются сейчас где-то у кровати в темноте. У него даже разболелась голова. Он был почти уверен, что любит Северуса. Знал, что связан с ним древним обрядом. Понимал, чего стоило тому удержать Хогвартс от разрушения. Но провести жизнь, прячась под одеялом в его спальне, он точно не собирался. И, кажется, в этом споре они попортят друг другу немало крови. Гарри тяжело вздохнул, а чуткое ухо Северуса услышало, и он повернулся и приподнялся на локте, задевая растрепанными волосами его щеку.
— Что?
— Всё сложно, — выдохнул Гарри.
Пальцы Северуса тронули его щеку и очертили контур губ, задержавшись на них, словно призывая к молчанию.
— Очень, — тихо сказал Северус. — Возможно, настолько, что ты сам пожалеешь, что вернулся. Но, Мерлина ради, давай поговорим об этом позже. Разве ты не считаешь, что старый профессор заслужил хотя бы одну спокойную ночь за последнюю неделю?
— А ты профессор?!
— Всех известных в мире университетов. В чулане — коробка с дипломами и наградами. Утром можешь убедиться сам.
— Тогда на кой я тебе сдался со всеми своими проблемами? Стоит ожидать, что ты завтра потащишь меня в Аврорат или лично ограничишь мою магию?
По всем расчетам Северус должен был озвереть, но вместо этого рассмеялся и погладил Гарри по скуле.
— Восемнадцатилетний Северус въехал бы тебе вот сюда. И больно. Чтобы ты сам почувствовал, как бьют твои слова.
— Валяй, — разрешил Гарри. — Но я буду сопротивляться.
Северус занес руку и легко, едва ощутимо коснулся челюсти Гарри костяшками сжатого кулака. Тот фыркнул и потянул его на себя. Они возились, сминая простыни, расшвыривая подушки, пока Северус не навалился на него, сдавив лодыжки и запястья. Он наклонился низко, обвел языком ушную раковину и горячо зашептал:
— Влечение иррационально, Гарри. Но я — нет. Неужели ты думал, что старый злобный профессор Снейп прикует тебя цепью к ножке кровати? Даже если так, то мой Гарри, тот Гарри, которого знал безмозглый мальчишка Северус, попытался бы перегрызть эту цепь зубами. Потому что ему и в голову не пришло бы, что для этого есть специальные заклинания. И если ты хоть на йоту отличаешься от того, кого я помню, то лучше бы тебе убраться отсюда, пока не рассвело.
Гарри дрожал от близости его тела, а главное — от слов, которые были жарче, чем самые горячие поцелуи. Северус, его Северус только что признался ему в любви. Как умел. Именно так, как делал бы это тот самый мальчишка — странно, неромантично, не даря надежд, предлагая всё или ничего.
— Я уже начал грызть ее, пока ты спал, — задохнувшись, ответил Гарри. — Но профессор Снейп умеет наколдовывать слишком прочные цепи.