— Не считая туристов — почти семьсот человек. И, представь, среди них ни одного волшебника. Есть старуха, местные считают ее ведьмой. Но она всего лишь хорошая знахарка и посредственная актриса.
Гарри притормозил, чтобы скинуть обувь, и теперь с трудом поспевал за летящим вперед Северусом, с наслаждением ступая по теплому песку.
— Я не был здесь восемь лет, — сказал Северус. — Возможно, старуха давно умерла.
Они шли вдоль полосы прибоя, и под ногами у Гарри то и дело оказывались обломки кораллов, крученые ракушки и морские звезды, извивающиеся в попытках добраться до воды. Он подобрал одну такую — зеленовато-бурую, поникшую, едва шевелящую вялыми щупальцами, размахнулся и зашвырнул подальше в океан.
— Здесь невероятно скучно, — продолжал бурчать Северус. — Тебе все надоест через неделю.
Гарри вновь рассмеялся, чувствуя необъяснимую легкость, словно до этого тащил на спине каменный валун и где-то потерял его при аппарации. Он в два прыжка нагнал Северуса, развернул и прижался к губам. В этом необычном месте мрачный, далекий, незнакомый мир действительно казался дурным сном, ночным кошмаром, приснившимся душной августовской ночью. Здесь можно было целоваться, не боясь и не таясь, сжимать в объятиях, рвать с плеч черную мантию и шептать:
— Северус, Северус, Северус…
И здесь Северус отвечал на поцелуи так же жадно и горячо, как принимал их.
— Если это цепь, то я согласен, — прошептал Гарри.
— Не давай опрометчивых обещаний. Предлагаю хотя бы дойти до дома.
— Еще и дом?
— А ты решил, что мы будем жить в палатке посреди джунглей?
— Мне было все равно. Ты сам сказал, что человек стоит целого мира. А тут и мир, и человек…
Северус странно улыбнулся, расцепил руки Гарри и поспешил к темной точке вдали, на ходу бросая рваные фразы:
— Технически мы не покидали территорию страны. Остров под юрисдикцией британской короны. Ни один магический поиск не укажет, что я пересек границу. Прежде чем они поймут это и начнут прочесывать иностранные владения, пройдет немало лет. Но обратно нам теперь путь заказан. Предполагаю отдохнуть несколько дней и вернуться к своим исследованиям. А ты?
Он резко остановился и обернулся к Гарри.
— А я? Я… пока не знаю… Все так быстро и необычно, как будто еще одно перемещение во времени. У меня никогда не было таких далеко идущих планов.
— Хвала Мерлину, я умею думать за двоих.
— И что же ты запланировал для меня?
— Подготовку к Т.Р.И.Т.О.Н., конечно. Или ты забыл, что обещал?
Гарри застонал, уселся в теплый песок и накрыл голову руками под ироничным взглядом Северуса.
Дом вырос неожиданно, прямо на границе пляжа и невысоких кустов с глянцевыми разлапистыми листьями. Терраса, больше похожая на шаткие мостки на сваях, пять деревянных ступенек и белая черепичная крыша. Северус убрал защитные чары, неодобрительно хмыкнул, ощупывая перила, и распахнул хлипкую дверь с разноцветными филенками. А Гарри привычно удивился возможностям чар расширения пространства. Первым делом он заметил островок у камина — знакомый, точно такой же, как в их старом доме. И тонкий, прозрачный, почти кружевной полог над широкой кроватью.
— Насекомые, — скривился Северус. — Бывают ночи, когда от них не отделаться. Я работал над репеллентным раствором, но он придает горький вкус коже. Придется придумать что-то другое.
Гарри до сих пор не мог поверить, что все это не сон.
— Северус, скажи на милость, неужели ты все эти годы действительно ждал меня? — он гладил потертую обивку знакомого кресла и никак не мог остановиться. Иначе Северус непременно заметит, как дрожат его руки. — Ждал и помнил, хотя желал забыть в наш самый последний вечер?
— А что мне оставалось делать? — криво усмехнулся тот. — Ты — проклятие, поразившее меня много лет назад. Подарок на Рождество от очень плохого Санты.
— Меня никто никогда не любил… так долго…
— Еще найдешь того, кто сможет, — насмешливо фыркнул Северус.
— Ну что ты за идиот!
На Гарри накатила внезапная обида: Северус не верит ни единому его слову! Ну вот как убедить того, кто вбил себе в голову неизвестно что столько лет назад? И вместе с тем его захлестывала щемящая слабость, опустошенность, как после долгой дороги или выигранного матча. Он понимал, что какая-то часть их жизни кончилась там, в другом доме у такого же камина, а здесь начинается новый путь, и пока еще неизвестно, куда он ведет. Но точно знал одно: начнут они его вместе. Вот так — стоя рядом и пытаясь найти в глазах друг друга ответы на невысказанные вопросы. И от этого еще острее становилось желание быть вместе с ним, зарываться носом в его волосы и ощущать, что Северус, как и все здесь, пахнет горячим песком, легким бризом и ароматом крупных розовых цветов. Он потянул Северуса за руку к прозрачному пологу.
— Ты правда хочешь этого? — хрипло спросил Северус, не двигаясь с места. — С мужчиной, не с мальчишкой-ровесником, которого ты не успел забыть?
— С тобой. Я хочу с тобой. Думаешь, если бы тогда на турнире в тебя попало старящее заклинание, я бы хотел тебя меньше? Ты мне не нравился только когда был Сириусом. Вот тогда я и вправду не хотел тебя.
Гарри нашел глазами его глаза и еще раз повторил, стараясь, чтобы голос не дрожал и Северус не решил, что он сомневается или боится:
—Тебя. Любого. Тогда. А сейчас особенно. И это не потому, что нас связывает какой-то глупый ритуал.
И Северус вновь сдался на милость победителя, подчинился его губам и рукам, опускаясь на крашеные доски пола.
— Никто, никогда. Только ты, это будешь ты, — выдохнул Гарри и обвил его бедра ногами.
— О… нет, — успел ответить Северус. — Давай-ка в кровать.
Будь у него под спиной жесткие и холодные камни, сейчас они показались бы Гарри самой мягкой и теплой периной. Горячие губы и умелые пальцы обжигали адским пламенем. Он не мог и не желал больше сдерживаться и сразу начал стонать в ответ на тихий низкий шепот.
— Здесь никого нет, Гарри… Гарри… Гарри, покажи, как ты хочешь, как хочешь меня.
И он умолял, просил, выстанывал на одной ноте, когда губы совсем не бережно коснулись его члена. Он подавался вперед, теряясь в ощущениях, когда язык облизывал его яйца, руки жестко прижимали бедра к матрасу, проходились вдоль ребер, жарко и влажно скользили по телу, а зубы собственнически метили нежную кожу. Это было так не похоже на робкие касания вчерашней ночи. И вообще не похоже ни на что. Гарри раскинул ноги и подался бедрами вперед, совсем уже не сомневаясь, а только желая получить как можно больше. Но Северус неожиданно, как всегда умел, оставил его разгоряченный член, навалился сверху, заглушая разочарованный выдох поцелуем, и Гарри почувствовал, как его собственный член скользит вдоль ложбинки меж ягодиц. Он испуганно рванулся, и губы поймали протяжный незнакомый стон Северуса.
— Ты… Хочешь, чтобы я? Но я же никогда…
— Я тоже очень давно… — голос стал еще ниже и на последних словах сорвался на тихий стон. Если бы Северус умел просить, то это звучало бы именно так.
— Просто боюсь, что у меня не получится, — испуганно распахнул глаза Гарри.
Северус жадно вобрал в себя его губы, отвлекая от глупых сомнений, и послушно переместился вниз, дразня пальцами горящую кожу. И когда он вновь взял в рот его член, Гарри только и мог, что судорожно всхлипнуть и опустить руку на его затылок. Язык Северуса скользнул ниже, обводя мошонку, и Гарри до хруста в суставах развел бедра, доверяясь умелым прикосновениям. Северус сам перевернул его, выгнул в бесстыдной позе, придавив рукой между лопаток, и зашептал успокаивающе:
— Не бойся… я не настаиваю… если хочешь, я покажу.
Ровно через секунду Гарри забыл, что когда-то посчитал такую ласку тошнотворной. Язык Северуса выписывал круги по сжатому отверстию, заставлял расслабиться, пытаясь проникнуть сквозь тугую преграду. Кончик носа упирался во влажную складку между ягодиц, и рваное дыхание обжигало и без того чувствительную кожу. Все стоны Гарри уже давно слились в одно сплошное «Северус-да-пожалуйста-да-Северус», когда тот наконец уложил его на спину и заменил язык пальцем, смазанным чем-то прохладным и скользким.