— Хочу! Я хочу, чтобы ты первый. Покажи! Да!
Палец, продвинувшись вглубь, ловко ударил в нужную точку, и тут же губы Северуса нашли его губы, сцеловывая крик удовольствия.
— Пока еще нет, Гарри — прошептал он, не останавливая движение. — Дай мне насмотреться на тебя. Я так долго ждал, подожди немного и ты.
Палец вновь ритмично толкался, а Гарри оставалось только подаваться навстречу рту, нашедшему его член. Северус ласкал его внутри и снаружи, попадая по простате в тот самый момент, когда в губах оставалась только головка. Казалось, он и вовсе не шевелился, предоставляя ему свободу движений — только слегка поворачивал руку и расслаблял горло, прижимая язык, чтобы Гарри мог погрузиться глубже. А тот уже совсем не мог думать. Ни о том, что прошло столько лет, ни о том, верит ли ему Северус, ни о том, что будет завтра. В нем осталось огромное, горячее, как солнце за стенами дома, выжигающее «Да-а-а!», вырвавшееся наружу с толчками спермы.
Он расслабился, когда язык Северуса влажно скользнул вдоль его живота.
— Северус… я тоже хочу тебе сделать… ну, помнишь, у меня получалось взять в рот. Тебе нравилось.
Северус поднес к губам его ладонь, нежно поцеловал и уложил себе между бедер. Там было горячо и липко, и наполовину опавший член под пальцами Гарри дернулся.
— Я уже, — еле слышно прошептал Северус. — Мне всегда нравилось чувствовать, как ты кончаешь.
— Тогда позже. Мне было мало одного пальца.
— Мерлин, с кем я связался, — притворно возмутился Северус. — Этот озабоченный мальчишка выпьет из меня все соки.
— Но теперь ты не можешь сказать, что я не уверен в своих чувствах.
Вместо ответа Северус закинул ногу ему на бедро и уложил его голову на свое плечо, зарывшись носом во влажные волосы. Гарри поймал губами бьющуюся на шее жилку и замер.
*
В этом месте рано сгущались сумерки, и тропический вечер сквозь деревянные жалюзи пах цветами и настоящим волшебством. Северус зашевелился, пошарил рукой по смятой простыне и вскочил. Метнулся в небольшую душевую, затем, обеспокоенный, вылетел на террасу и с облегчением выдохнул. Гарри сидел на краю и, болтая ногами в воздухе, изучал горизонт. Северус неловко пристроился сзади, опустившись на доски, и погладил выпирающие лопатки на голой спине.
— Здесь совсем другое небо, — тихо сказал Гарри. — Как будто опять другой мир.
Северус еле слышно фыркнул в его макушку:
— На острове бывают страшные ураганы. Говорят, это случается, когда местная ведьма злится. А когда она грустит — идут дожди, а небо заволакивает темными тучами, совсем как в Шотландии зимой.
В животе у Гарри громко заурчало, и Северус вскинулся:
— Мы сегодня даже кофе не пили. Пойдем в бар.
— Здесь еще и бар есть?
— И рынок, и банк, и даже, представь себе, отделение полиции. Маленькое, как и все остальное. На другой стороне острова. Одевайся.
Гарри кинулся в дом, натянул футболку с улыбающейся змеей, пошарил глазами в поисках ножа и быстрым заклинанием обрезал брюки до колен. Северус оставил расстегнутыми три верхних пуговицы рубашки и подвернул рукава. Черная повязка на предплечье теперь была выставлена на обозрение, но Гарри не осмелился попросить его размотать ленту.
— Надо будет заняться бытовыми вопросами, — лицо Северуса недовольно скривилось. — Одежда, еда, средство передвижения. Ох, и твои документы еще.
— Какие документы?
— Конечно, местная полиция устанавливает личность путем проверки волшебной палочки, — фыркнул Северус.
Они долго шли по безлюдной дороге мимо зарослей высокого кустарника. Кое-где сквозь зелень проглядывали дома с соломенными или черепичными крышами. Лишь однажды мимо просвистел, поднимая тучи пыли, мотоцикл. Позади сидела девушка, и ее длинные волосы развевались по ветру.
— Должен предупредить, — сквозь зубы сказал Северус шагающему впереди Гарри, и тот замер и остановился как вкопанный. — Я буду тебя адски ревновать.
Гарри расхохотался, сложился пополам, задыхаясь от смеха и роняя очки. Северус приблизился и осторожно взял его лицо в ладони.
— Ты же не удосужился посмотреть в зеркало, — прошептал он, нежно гладя большими пальцами губы Гарри. — Ты очень красив. Даже лучше, чем я тебя помню.
Они целовались на пыльной дороге так увлеченно, что не заметили вынырнувший из темноты открытый джип, набитый веселой компанией. Водитель просигналил, и несколько голосов хором затянули «All you need is love».
— Мне нравится здесь, — сказал Гарри. — Мне нравишься ты.
Другой мир обрушился на него звоном струн, ритмичной мелодией, от которой бедра непроизвольно подергивались в такт; смехом, гулом голосов, звоном стекла, смесью пряных запахов, цветными пятнами одежд. Открытый бар под навесом из пальмовых листьев был забит людьми.
— Я же говорил, здесь отвратительно, — скривился Северус в ответ на улыбки и приветствия, когда они поднялись на деревянный настил.
— Они все — твои знакомые?
Гарри с интересом рассматривал пестрые юбки, замысловатые прически женщин, украшения на шеях мужчин и крупную пеструю птицу, примостившуюся на жердочке у самой стойки.
— Избави Мерлин… здесь просто так принято.
— Замечательное место!
— Просто остальные, которые ты видел — еще хуже, — серьезно ответил Северус.
Он прошли к деревянной стойке бара, и женщина с крупным цветком в кудрявых волосах и такой ярко-желтой блузе, что Гарри на миг зажмурился, расплылась в белозубой улыбке, воскликнув:
— О, мистер Си! Давно же я вас не видела. Надолго к нам?
И протянула через прилавок смуглую, увитую яркими браслетами, руку.
Гарри фыркнул, а Северус склонился и поцеловал пальцы с карминно-красными ногтями церемонно, как самой знатной аристократке.
— Надолго, Марисоль. На несколько месяцев. Возможно, на несколько лет.
— Вот радость-то, мистер Си, благослови вас господь! Моя Алисия три месяца назад подарила нам внука.
— Я рад, — сдержанно кивнул Северус.
— Лучо, Лучо! — на весь бар закричала она. — Две фирменных «Гремучих бухты» мистеру Си и его… его… другу!
И тут Северус сделал то, чего Гарри не мог ожидать от него никогда, ни в какой жизни, ни в едином из знакомых ему времен и миров. Он притянул вертящего головой Гарри к себе, сгреб в объятия и поцеловал прямо у деревянной стойки бара между двух высоких, жутко неудобных на вид, стульев.
— Мой, — громко сказал Северус. — Мой!
В глубине грянул аккорд, и толпа взорвалась аплодисментами, разноголосыми криками и одобрительным свистом.
Смуглый невысокий бармен толкнул по стойке два стакана с клубящейся ярко-зеленой жидкостью и кусочками фруктов. Из соломинки торчал зонтик с цветным попугаем сверху. На них больше никто не смотрел. Все вернулись к своим разговорам, музыка вновь полилась из дальнего угла, в центре террасы, притопывая и изгибаясь, закружились несколько пар — черные, белые, карамельные, покрытые загаром или солнечными ожогами тела двигались, словно в предутреннем сне. Здесь было прекрасно — пьяно, шумно, радостно, и никому не было дела до того, что некий высокий и мрачный мужчина только что целовал молодого парня в круглых очках, во всеуслышание объявляя его своим.
Они заняли дальний столик, и хозяйка Марисоль сама принесла им тарелки дымящегося ароматного жаркого, политого коричневым соусом.
Северус предусмотрительно отодвинул от Гарри стакан:
— Сначала поешь. Левитировать тебя до дома я не имею желания. Этот коктейль слона свалит на голодный желудок.
— Ты собираешься споить меня, Северус? — Гарри было так хорошо и весело, словно он попал в поток весеннего ветра и несся на метле навстречу солнцу.
— Накормить, споить, заставить забыть всё, что ты пережил за все эти годы, — серьезно посмотрел на него тот. — А еще оттрахать так, чтобы ты и думать не смел о прошлом, а только о настоящем и будущем. Если ты, конечно, не возражаешь быть так оттраханным.
Он сказал это настолько громко, не понижая голос до привычного полушепота, что Гарри с опаской оглянулся по сторонам. Компания за соседним столом продолжала незнакомую карточную игру, по залу плыл бармен с подносом, уставленным пивными бутылками, смуглая танцовщица вскинула руку с платком.