— Ты непостоянен, как океанский бриз, — прошептал он куда-то Гарри в макушку.
— Кажется, я нашел работу.
— Судя по запаху — ловцом рыбы, — фыркнул Северус. — А я обустроил лабораторию.
Гарри заметил еще кое-что — в одном из углов появился небольшой стол, до странности напоминающий парты в Хогвартсе.
— Только на полдня, — обреченно вздохнул Гарри, — я же понимаю, что с учебой ты от меня не отстанешь. И, кстати, руку ты мне так и не показал.
— Поговорим после ужина, ладно? — мирно сказал Северус и занялся принесенными покупками.
*
Они вытащили два шезлонга прямо на песок, и Северус потягивал легкое, совсем не пьянящее пиво прямо из бутылки, провокационно обхватывая горлышко губами. Гарри молча следил как розовый шар солнца ныряет в море.
— Знаешь, почему я выбрал это место? — вдруг спросил Северус, не глядя на него.
— Потому что здесь никто не плюет тебе в лицо?
— У океана цвет твоих глаз.
— Мне нравится океан.
Северус невесело усмехнулся, и у Гарри в голове словно плотина рухнула — он разом выложил всё об этом долгом дне, о сомнениях, которые его терзали, о сёрфинге и о том, что жалеет, что не все могут быть счастливы, как он сегодня. Северус внимательно слушал и ни разу не назвал его глупым, что было непривычно, но до странности приятно.
— Ты вырос в ужасном мире, Гарри, — сказал он после.
— И ты не в лучшем.
— И я же сделал его еще хуже.
— Но…
— Да, специально. И ты почему-то считаешь, что это твоя вина, а не мой выбор, и ты обязан всё исправить, но послушай…
Северус вздохнул, в два глотка допил бутылку и взял его руки в свои:
— Я не мог поступить иначе потому, что не видел в тот момент другого выхода. Я должен был сохранить место, куда ты вернешься, но даже наймись я на должность Филча, это бы не спасло Хогвартс. Возможно, будь у меня больше времени, я бы смог найти иной способ. Но сейчас, спустя столько лет… Уверяю тебя, не все так несчастны, как ты себе вообразил. Люди привыкают ко всему. Кто не привык — ищет выход, как искали его мы, когда были столь юны и наивны, что считали, что для этого нужно лишь желание и немного удачи. Я ученый и никогда не стремился к власти. Может быть, именно поэтому Малфой прислал мне портал — не хотел, чтобы я оставался в Англии и в один прекрасный день озаботился тем, как с твоей помощью повернуть всё вспять. Если это как-то оправдает меня в твоих глазах… — Северус крепче сжал ладони Гарри.
— Тот Северус никогда не стал бы оправдываться передо мной.
— Если ты не заметил, он слегка повзрослел.
— Ты сказал «с твоей помощью». Я могу все исправить? Мы можем? Ты думал, я тоже возненавижу тебя за то, что ты сделал? Что я не пойму? — в голове у Гарри теснились сотни слов, но вместо них он перехватил руку Северуса и уложил ее на свою метку. — Мы по-прежнему связаны ритуалом. Я не смогу тебя забыть, даже если захочу.
— Сможешь, — Северус улыбнулся так, словно ему было очень больно. — Или нет. Не знаю. По крайней мере, у меня не получилось.
Он произнес заклинание и без всяких предисловий быстро размотал ленту на руке. Черная полоса упала на песок, и Северус медленно повернул предплечье прямо перед лицом Гарри. Тот ахнул и осторожно прикоснулся к искалеченной руке — кожа была исполосована глубокими шрамами. Казалось, местами узор был выжжен, частями вырван вместе с плотью неровными кусками, покрыт зажившими бугристыми наростами. От метки остались лишь тонкие контуры, едва заметные под шрамами.
—Ты… — задохнулся Гарри, — ты сделал это сам?
— Конечно. Я хотел избавиться от нее, — тихо сказал Северус. — Но даже Фламель не смог мне помочь. Тогда я начал ее изучать и не мог не заметить прямой связи с магией волшебника. И создал на ее основе ограничивающее заклинание. Понимаешь, почему Малфой хотел изолировать тебя в мэноре? Тебя могла ожидать участь похуже Азкабана. Он видел мою руку, читал мои записи об исследованиях и, когда увидел у тебя похожий узор, понял, что с его помощью можно разработать контрзаклинание. И, должно быть, он озверел, узнав, что ты выбрался из мэнора и мы встретились. Наверняка сам организовал ордер и обеспечил решение Визенгамота. А портал отправил, надеясь, что я буду настолько глуп, что окажусь в полном его распоряжении. Сейчас нет смысла тягаться с тем, Гарри, кто обставит тебя еще на старте. Политические интриги у него в крови, и он ни за что не выпустит такую власть из своих липких пальцев. И, как ты понимаешь, с тех пор, как я уничтожил метку, никакие узы нас с тобой больше не связывают. И очень давно.
— Но я… я же… — Гарри тер лоб, снимал и надевал очки, ерошил волосы, стараясь понять, — я ведь все равно, кажется, люблю тебя, Северус. Не там люблю, здесь. Там — не знаю. Там я тебя не терял.
— И я, кажется, — ответный шепот обжег ухо и сердце.
Круг солнца нырнул в воду, и на его место начал вплывать молодой месяц — серебряный и яркий.
— Посмотрим, как долго сможет не развоплотиться эта версия инкуба? — улыбнулся Гарри.
— Мне всегда доставались крайне несговорчивые потусторонние сущности, — притворно вздохнул в ответ Северус.
====== Глава 31 Последний тайник ======
Ругались они не часто. Раза три-четыре в неделю. Если не придавать значения всяким пустяками вроде того, какую волну нового радиоприемника слушать; стоит ли приготовить на ужин что-то кроме жареных овощей с креветками; и когда наконец-то Гарри начнет серьезней относиться к учебе; и зайдет ли Северус, в конце концов, в воду дальше, чем по колено.
Считать Гарри бросил после одной из долгих отлучек Северуса. Тот уехал паромом на большой остров, где был не только супермаркет, но и волшебный магазинчик, торгующий просроченными на неделю выпусками «Пророка», ингредиентами и книгами под заказ. Северус не вернулся с вечерним рейсом, и Гарри чуть голову не разбил о пальму, размышляя, как бы одолжить у Троя лодку и с чего начать поиски человека под оборотным. Если бы он не заскочил домой за палочкой, то уже плыл бы к большому острову.
— Цветы такки не могут ждать, — без капли раскаяния сказал Северус, помешивая что-то в котле, — они годятся только свежесрезанные. Я аппарировал прямо на побережье.
Гарри тогда стиснул зубы и молча врезал настольной лампой по решетке камина.
Северус держал обещание: ревновал он со всей присущей ему страстностью и так регулярно, что Гарри даже начал задумываться, не включает ли он это в список дел на неделю. И правда, зачем отправляться пешком в другую часть острова, чтобы издали увидеть, как Гарри придерживает за талию неуклюжего американца, соскальзывающего с тренажера? А зачем таскать его на местный праздник, где полуголые девушки непременно вытащат Гарри в общий круг и заставят непристойно крутить бедрами под музыку?
Для чего было врать, что ни капли не интересуешься сёрфингом, когда ни с того ни с сего в доме появился мощный бинокль? Ведь он точно понял, что Северус не просто так вышел тем утром к берегу у дома — с лихорадочными пятнами на щеках, опасно расширенными зрачками и таким стояком под тонкими черными брюками, какой не скрыли бы и три зимних мантии. Конечно, не случайно он так прижимал его к себе, стаскивая шорты, слизывал дорожки воды с плеч и ворчал в самое ухо, что эти доски — самое глупое занятие, которое только могло изобрести человечество, чтобы точно довести его, Северуса, до инфаркта.
И уж вовсе не стоило поминать его мечтательность и некоего профессора зельеварения во время занятий, когда Гарри по ошибке сыпанул в котел две лишних унции порошка из когтей грифона и сам же потом отмывал подвал, кривясь и сдерживая рвотные позывы.
Нет, определенно Северус делал это специально — мирились они так же горячо и страстно, как ругались. И даже лучше.
В тот вечер они повздорили из-за сущей мелочи: ему пришло в голову поинтересоваться, почему Северус никогда не рассказывал, как спас дочку хозяйки бара. Неужели бы Гарри удивился, узнав, что даже на отдыхе он таскает в кармане безоар? Кажется, о происшествии знали все на острове, и только Гарри, неизменно получавший от Марисоль бесплатный мохито, понятия не имел о том, как девчонка на спор лизнула яркую цветную лягушку, а «мистер Си» затолкал ей в рот уникальное, чудом оказавшееся у него экспериментальное лекарство.