— Ревнуете, ваша светлость? — промурлыкала я.
Не успела я положить сумку, как меня прижали к стойке шатра.
— Ты представляешь, что будет, если все рухнет, и нас с тобой придется выпутывать? — прошептала я, чувствуя на своем лице его дыхание.
— Плевать! — отрезал он.
Шатер оказался поставлен на совесть…
Бессмысленное ожидание закончилось вместе с дождем, и армия двинулась к Сен-Кантену. Люди и лошади месили грязь, оставшуюся после потопа. Теперь было не до шуток и песен. Французы кружили поблизости. Моя бутыль с зельем для обеззараживания воды оказалась востребованной, с поставками вина и прочего продовольствия стало туго. Произошло несколько стычек. Меня звали на помощь. Я брала свою сумку и помогала хирургам, зелья шли на ура.
— А вы откуда будете, миледи? — спрашивали меня. — Из Йоркшира? Жаль, что не из наших краев.
Ричард теперь надевал доспехи и приказал, чтобы меня постоянно сопровождала вооруженная охрана. Я специально держалась подальше от короля и высшего командования, даже на мессу ходила со своими йоркширцами. И не только потому, что не хотела стать жертвой очередной королевской «шутки». Мессу для короля служил епископ Ильский Мортон, а я не смогла бы принимать причастие из этих грязных рук. Но, как оказалось, в военном лагере спрятаться невозможно. Похоже, что какие-то трения у Ричарда с Мортоном уже были, потому что тот внезапно заговорил о колдовстве.
Сен-Кантен ворота не открыл, хотя коннетабль Сен-Поль и пообещал королю Эдварду, что англичанам город сдадут. Более того, нас встретили пушками. Погибло несколько солдат. Всюду говорили о предательстве. И тут меня вызвали на суд.
— Да что это такое! — зароптали наши парни. — Как они смеют!
— Барбара, если что… — Люциус прикоснулся к левому рукаву.
Да, если что, придется прорываться с боем, наплевав на миссию. Господи, только не это!
— Кто? Кого? Куда? — слышалось со всех сторон. — Да это же наша леди! Отобьем силой!
Йоркширцев поддержали херефордширцы, больше других пострадавшие от стычек с французами. Следом двинулись лучники из Корнуолла.
Меня сопровождал наш капеллан. Поблизости маячили маги, только Блэка видно не было. Как бы чего не натворил… Мортон идиот, он сейчас нашу часть армии взбунтует, нашел время. Или там есть что-то, чего я не знаю? Если уже шли разговоры о том, что пора заключать мир с французами, а Ричард был против…
Но додумать мысль я не успела. Мы вышли к палатке короля. Да, как там Снейп говорил? Что я не мелочусь? Спать — так с принцем крови, замуж — так за упыря. И суд будет королевский. И только тут я осознала размер подставы. В условиях военных действий меня должны были судить судом коннетабля, а Великий коннетабль Англии — Дикон. Вот ведь…
Кругом было на что посмотреть. Сам король, четверо из пяти герцогов (Бекингем недавно вернулся в Англию), высшие лорды совета. Сука Мортон.
— Прекрасная леди из Мортленда, — доброжелательно проговорил король, — мы с вами уже встречались в Миддлхэме.
— У Вашего Величества отличная память, — проговорила я, приседая в реверансе.
Он усмехнулся. Кларенс смотрел на меня с вялым интересом. Бледный до синевы Ричард прожигал взглядом подозрительно довольного Мортона. Интересно, что тот потребовал за снятие обвинений?
— И в чем же обвиняют эту леди? — спросил король.
— В колдовстве, — ответил Мортон, — люди говорят, что она лечит раненых, но такой силы не может быть у обычного человека.
— Вы не верите, что обычного человека может благословить Господь? — спросила я.
Епископ замер, отрицать такое он не мог.
— В этой женщине говорит гордыня, — наконец нашелся он, — на каком основании она утверждает, что именно ее благословил Господь?
Почувствуй себя Жанной д’Арк, блин!
— Нам нужны показания, — жестко выговорил Дикон, — пусть расспросят тех, кого она лечила. И священника.
— А я не помню, чтобы эта леди присутствовала на мессе, — сказал король.
Я вздохнула. Он смотрел на меня.
— Я посещаю мессу, которую служит отец Эдмунд, Ваше Величество, — сказала я, — я никогда не заносилась так высоко, чтобы приходить сюда.
— Это так, Ваше Величество, — выступил наш священник, — леди Барбара каждый день присутствует на мессе, ходит к исповеди и причащается.
— Так что о гордыне и тщеславии речь точно идти не может, — тут же сказал Ричард.
Король задумчиво кивнул. Со стороны зрителей раздался одобрительный ропот.
— Она всегда молится! — крикнули из толпы. — Мы все видели! И когда лечит — тоже молится!
Уже волокли моих пациентов. Король поморщился.
— Мы должны допросить всех! — сказал Дикон.
И тут случилось это. Мортон в очередной раз открыл рот и вдруг задохнулся. Схватился за горло, натужился и… На землю плюхнулся здоровенный слизняк. Потом еще один и еще. Шарахнулись все, включая короля, которого чуть не заблевали слизнями.